Бернард Корнуэлл - Орел Шарпа
Посреди склона Шарп остановился и посмотрел назад. На дальнем берегу речки был еще один холм, похожий на Меделин, только меньше и ниже. На его вершине Шарп разглядел костры французов, вокруг которых мелькали тени. Тогда он повернулся и поспешил наверх. Он все еще чувствовал какую-то опасность, но не понимал, откуда исходит угроза; а перед глазами стояли черные волосы Жозефины, разметавшиеся по подушке, ее рука на простыне, пятна крови и ужас, царивший в комнате на чердаке, когда они с Хоганом туда ворвались... Гиббонс и Берри, вероятно, прячутся где-нибудь поблизости от Симмерсона и его прихлебателей. Необходимо с ними разобраться, заманить в какое-нибудь темное местечко... Шарп продолжал идти вперед.
Вскоре он вышел на небольшое плато, увидел вдалеке огни британских костров и не спеша побежал прямо к ним — ранец стучал по спине, ружье болталось на боку. Никто так его и не заметил. Он приближался к британским позициям со стороны врага, но не встретил ни часовых, ни постов, которые должны были быть расставлены в самых темных местах. Складывалось впечатление, что все забыли о французах, расположившихся на другом берегу Портины. Шарп остановился в двухстах ярдах от линии костров и пригнулся в траве. Южный Эссекский находился неподалеку. Батальон устроился у подножия холма, и Шарп разглядел в отблесках огня ярко-желтые пятна формы. Он нашел наконец зеленые мундиры своих стрелков, но продолжал всматриваться в темноту, словно с такого расстояния мог увидеть противника.
На смену гневу пришла тоска. Он пробежал и прошел больше мили, чтобы отыскать свой батальон, однако не может выполнить обещания, данного Жозефине. Гиббонс и Берри сидят под боком полковника, возле какого-нибудь костра, и чувствуют себя в полной безопасности. Как им отомстить? Хоган прав. Бросив вызов, он может распрощаться с карьерой... Он же дал Жозефине слово, а теперь не знает, как его сдержать. Завтра нужно выполнить и то, что пообещал Ленноксу...
Шарп вытащил из ножен тяжелый палаш и положил на траву перед собой. На лезвие упали отблески пламени, и Шарп вдруг почувствовал, как в глазах появились слезы, — он вспомнил обнаженное гибкое тело девушки, еще недавно лежавшее на длинном стальном клинке. Это было сегодня. Теперь же он проклинал судьбу и эту ночь, когда вынужден был дать обещания, которые не в силах сдержать. Он подумал о девушке, о чужих руках на ее теле и снова взглянул на костры, испытывая отчаяние от собственной беспомощности. Да, правильнее всего — отказаться от мести, подойти к огню и сосредоточиться на завтрашнем дне, но разве сможет он встретиться с Гиббонсом и Берри, увидеть в глазах мерзавцев торжество и не оборвать их жизнь саблей?
Шарп повернулся и принялся всматриваться в горизонт, в далекие точки французских костров. На вершине холма, по которому он карабкался, бегали кролики, их маленькие тени мелькали тут и там. Неожиданно Шарп замер на месте. Неужели там все-таки есть часовые, которых он не заметил? Это не кролики! Теперь он ясно видел силуэты людей — их головы Шарп принял за кроликов. Через вершину холма перебиралось около дюжины солдат, которые с оружием в руках направлялись прямо в его сторону.
Шарп опустился на траву, сжимая в руке палаш и вглядываясь в тусклое сияние неба. Затем приложил ухо к земле и услышал то, чего боялся услышать больше всего, — отдаленный топот ударяющих о землю ног. Тогда он поднял голову и продолжал наблюдать до тех пор, пока дюжина солдат не превратилась в бесформенную массу. Шарп вспомнил, как говорил Хогану, что французы не станут атаковать ночью. Однако похоже, враг все-таки решился на ночную вылазку. Должно быть, это небольшой отряд вольтижеров, а основная масса французских солдат тем временем поднимается по склону холма.
Но как убедиться в этом наверняка? Вполне возможно, какой-нибудь британский батальон решил перейти на новую стоянку... только зачем это делать ночью?
Стараясь как можно теснее прижаться к земле, чтобы никто не заметил его на фоне костров, Шарп прополз вперед. Его палаш шелестел в траве, и ему казалось, что он производит оглушительный шум, но солдаты продолжали шагать в его сторону. Он остановился, когда остановились они, и увидел, что темные фигуры одна за другой опустились на колени. Стрелок был почти уверен, что это вольтижеры, которых послали вперед снять часовых; теперь, приблизившись к противнику, они поджидают основную колонну, чтобы одновременно напасть на врага. Шарп затаил дыхание. Стоящие на коленях солдаты негромко переговаривались между собой, и он попытался разобрать, на каком языке. Французский!
Шарп повернул голову и бросил взгляд на линию костров, отмечающих позицию британцев. Никакого движения, люди сидели и смотрели в огонь, дожидаясь наступления утра и не подозревая, что враг пробрался на Меделин и изготовился к атаке. Необходимо предупредить британцев, только вот как? Одиночный ружейный выстрел могут списать на ошибку часового, увидевшего странную тень в ночи; кричать тоже бесполезно — слишком далеко, а если он побежит, то доберется до своих позиций лишь немногим раньше французов.
Оставалось одно: спровоцировать неприятеля на мушкетный залп, который заставит британцев насторожиться, сообщит об опасности и позволит подготовиться к обороне.
Шарп сжал рукоять палаша, вскочил на ноги и помчался к ближайшему вольтижеру, стоявшему на коленях. Когда он приблизился к французу, тот удивленно уставился на него, а потом приложил палец к губам, Шарп громко закричал, его вопль был исполнен ярости и гнева, и нанес разящий удар палашом. Затем быстро вырвал из тела клинок и снова заорал во все горло. Второй француз успел вскочить на ноги и выкрикнуть пароль — и умер от удара в живот. Шарп продолжал вопить.
Он снова взмахнул палашом, так что клинок со свистом рассек воздух, заметил движение слева и бросился к очередному вольтижеру. Неожиданность нападения застала французов врасплох, они не представляли, сколько солдат противника пошло в атаку и откуда следует ждать опасности.
Вдруг Шарп увидел перед собой сразу двоих солдат, которые подняли мушкеты со штыками. Он снова отчаянно взревел, французы невольно отступили, и стрелок рубанул палашом одного из них, а потом, метнувшись в сторону, скрылся в темноте.
Он пробежал несколько шагов и упал в траву. Никто так и не начал стрелять. Совсем рядом с тем местом, где он затаился, метались солдаты, стонали раненые, но выстрелов не было. Шарп лежал, стараясь не шевелиться, смотрел в небо и ждал, пока не заметил едва различимые тени приближающейся колонны. Французы начали перебрасываться вопросами, что-то тихо отвечали друг другу. Британцы до сих пор ничего не заметили, они продолжали сидеть у своих костров в ожидании рассвета, который для многих может уже никогда не наступить. Шарп должен заставить врага произвести залп.
