Александр Старшинов - Наследник императора
Архелай подбросил пару поленьев в огонь.
— Ты же знаешь, я могу появляться там и здесь, исчезать, когда захочу, и возникать в нужном месте. Никто меня не засылал. Я возник в Эске, чтобы быть подле тебя во время осады лагеря, теперь я здесь, чтобы помочь тебе. Отблагодарить за то, что спас мне жизнь, когда силы оставили меня, — ведь даже боги порой слабеют.
— Откуда ты узнал, что я здесь?
Архелай опять уклонился от ответа:
— Иногда Немезида возвращает нам наши добрые дела. Очень редко, но возвращает. Она — ленивая богиня, никогда не записывает в свой список всё надлежащее, лишь отдельные строчки по выбору.
Приск не верил в то, что человек может появляться и исчезать в нужном месте мгновенно. Но в прошлый раз так и вышло: Архелай исчез, и никто — ни один караульный не заметил — как он это проделал. Хотя бывают же вещи совершенно необъяснимые — но лишь потому, что мы не знаем тайных механизмов, что приводят в движение наш мир, — так считал Приск и не собирался менять что-то в этом своем убеждении.
— Да кто ты такой вообще? Колдун?
В колдовство Приск тоже верил не особенно.
Архелай несколько мгновений сидел неподвижно, глядя на огонь.
— Я — последний из небожителей, пришедший к людям от имени олимпийцев. Когда я уйду, ваши боги затворят дверь и перестанут вас слышать.
— Они и раньше-то нас не особенно слышали, — буркнул центурион и вновь покосился на странного грека.
Такого просто не может быть! Да, были прекрасные любимейшие строки Овидия… Но все это сказки сочинителей, а кто встречал небожителей наяву?
Не верилось. И все же… красота Архелая казалась неземной. Он даже не воспринимался как мужчина, несмотря на отросшую бородку. Он был просто абсолют, абсолют красоты. Приск подумал, что если изваять Архелая из мрамора, то на его лицо можно было бы смотреть часами, и молиться ему получилось бы само собой: такая красота не могла не восхищать.
— Но зачем ты здесь…
— Чтобы в нужный момент принести себя в жертву.
— Что? — переспросил Приск.
Ему показалось — Архелай спятил.
— Не скоро, — добавил Архелай. — Ты проголодался, господин. У меня есть просяная каша.
Он протянул Приску тарелку с кашей и деревянную ложку. Приск перевернулся на бок и принялся есть.
— Твоя царевна тоже здесь, — сказал Архелай.
— Царевна… — Приск хотел отпереться, но губы против воли сами шевельнулись: — Откуда ты знаешь?
— Она рассказывала о тебе.
В первое свое путешествие вглубь Дакии Приск встретил девушку, которая утверждала, что она дочь прежнего царя Диурпанея. Она назвалась царевной и по узкой тропе привела двух лазутчиков Рима к тайному проходу в горах. Она подарила римлянам эту тропу из мести и одновременно любви — ибо Приск отслужил одну из самых чувственных своих служб во славу Венеры в тех горах. Много позже, когда настал час, Приск провел подаренной тропой Адриана и его отряд в обход перевала Боуты. Но, указывая путь, он даже в мыслях запретил себе вспоминать о встрече в горах, ибо не желал, чтобы легионеры нашли тайную хижину и странную царевну, больше похожую на помешанную девку. Теперь он против воли вспомнил о ней, ибо безумное совпадение — встреча с Архелаем — свою суть могло подтвердить еще более безумным скрещением дорог. Он вдруг понял то, в чем прежде боялся себе признаться, и вот внезапно истина открылась — будто упал занавес в прорезь театральной сцены, — Дакия была для него страной мифов, где возможно все, невозможное в Риме. Здесь можно было спуститься к Стиксу — как полагал Тиресий, и встретить живого бога — как утверждал Архелай, здесь в таинственной хижине принимала простого воина на своем ложе царевна, здесь, умирая, воин не умирал, а уходил в лучшую и вечную жизнь. От этой причастности к тайне у Приска закружилась голова.
— Она действительно двоюродная сестра Децебала? — торопливо заговорил центурион. — Дочь прежнего царя? Она утверждала: ее брата Децебал принес в жертву Замолксису перед началом войны…
— Все именно так. Все так… — кивал в ответ на каждый вопрос Архелай.
— А где теперь царевна?
— В Сармизегетузе.
— Но я не видел ее!
— Еще увидишь…
Засыпая, Приск так и не пришел к выводу — верить греку или нет. Архелай отворил дверь со словами: «Ты пришел, Приск». Но он мог сквозь оконце-бойницу верхнего яруса башни увидеть, как подходит к дому одинокий путник, и узнать его — лучи солнца как раз светили Приску в лицо, центурион был без шлема, и плащ упал с его головы. Во всем остальном ничего сверхъестественного не наблюдалось. Да, были совпадения, но они порой столь невероятны, что люди постоянно толкуют об избранности, предзнаменованиях, о знаках богов, заказывают гороскопы, верят в особые знаки, пишут на свинцовых табличках проклятия, закапывая их на перекрестках дорог…
Опять же известие о царевне объяснялось вполне поземному: она сама рассказала обо всем Архелаю…
И все же… Иные совпадения могут свести человека с ума.
«Если я встречу его еще раз, много лет спустя, и он будет так же молод и так же божественно красив, я поверю, что он — бог», — решил центурион, засыпая.
Пока что Архелай оставался для него ловким обманщиком, который, однако, готов был помочь римлянину.
* * *Наутро Архелай разбудил Приска, поставил на стол соленый козий сыр, рыбу, хлеб, а после завтрака вывел из башни к тропе и сказал, что она приведет римлянина в долину Стрея.
— Уйдешь со мной? — спросил Приск.
В ответ Архелай лишь отрицательно покачал головой.
— Мы встретимся еще?
— Неизвестно.
— Здесь будет большая война.
— Я знаю, — отвечал Архелай. — Но Траян подойдет к Сармизегетузе только следующим летом. — Он указал на сверкающие на солнце вершины, и взгляд Приска невольно последовал за его рукой. — У меня есть время…
О да, божественное откровение! Приск и сам бы мог так предсказывать: этой весной Траян не успеет подготовить армию, а идти на Сармизегетузу на исходе лета — глупейшая глупость. Траян уже один раз попробовал воевать по снегу в этих горах и наверняка зарекся. Значит, основной поход случится только через год: императору незачем больше торопиться — Лонгин умер. На следующий год Траян выступит рано по весне, минует в начале мая перевалы, в июне будет штурмовать крепости в горах.
— Можно тебя попросить: уведи отсюда царевну, пусть ее не будет в этих местах будущим летом, пусть она уйдет на восток, в земли костобоков, до которых не дотянется римский меч… — Приск замолчал и обернулся.
