Энтони Ричес - Твердыня тысячи копий
– Рутилий Скавр, если честно, я порядком озадачен отсутствием противника. Что может быть лучше, чем атаковать, когда мы раскроены пополам рекой?
Скавр помотал головой, указывая на брод.
– Даже если бы они специально нас поджидали, куда умнее залечь в засаде, нежели торчать по всем холмам и орать, потрясая копьями. Да и сомневаюсь я, что у них достаточно сил, во всяком случае, против нашей численности. Кто бы ими ни командовал, у него вряд ли больше четырех-пяти сотен людей, ведь вотадины их сторону не примут, раз уж лишились царя. Скорее всего ставленники Кальга вели себя тише воды ниже травы, пока не очутились внутри крепости – а уж потом… Надо думать, племени Мартоса пришлось ох как несладко. Не говоря уже о его семье… А ты когда-нибудь бывал в Динпаладире?
Его собеседник отрицательно покачал головой и даже бросил на трибуна удивленный взгляд.
– За все то время, что я здесь служу, ни разу не получалось выбраться к северу от Вала. А ты?
Скавр усмехнулся и полной грудью вдохнул прохладный осенний воздух.
– Я прошел здешние земли вдоль и поперек. В мои обязанности входил пригляд за местными племенами задолго до начала нынешнего мятежа: я должен был внимательно их изучить и доложить о настроениях, о том, как они поведут себя, если Кальг вдруг призовет к войне. Не скажу, что эта угроза родилась в одночасье, хотя события и застали последнего наместника врасплох.
– Ты добрался сюда, несмотря на неминуемую войну? И сколько же у тебя с собой было людей?
– Только один. Моего Арминия с избытком хватает для защиты против грабителей с большой дороги, да и шансы раствориться в здешних лесах куда выше у двух всадников, чем у целого эскадрона.
Ленат посмотрел на трибуна с новым уважением.
– И какие выводы ты сделал?
Скавр дернул плечом.
– Самые ожидаемые. У сельговов руки чесались схватиться за меч, карветы пошли бы за ними из принципа, а вотадины никак не могли решить, есть ли смысл терять отлично налаженные торговые связи с нами, чтобы объединиться с Кальгом. Вот и наобъединялись на собственную голову… Ну а по ходу сбора сведений я не упустил шанса повнимательней познакомиться с их главной твердыней на случай, если нам вдруг доведется ее осадить.
– И?..
– Прямо скажу, впечатлило. Крепость стоит на могучей скале, что вздымается из земли, будто спина спящей собаки. С одного бока отвесная стена, с другого – крутой склон, так что единственно возможный путь для атаки будет все время снизу вверх. Мало того, вотадины обнесли вершину тыном из вековых стволов. Тысячи колоссальных бревен, издали сооружение напоминает забор из великанских ратовищ. Это даже из названия видно: «Твердыня тысячи копий». Если там засядет дружина толковых вояк, которые знают свое ремесло… Нет, скажу я, взять ее можно будет только метательными орудиями, да и то…
– А если поджечь?
– Положим – если найдется катапульта помощнее, чтобы забрасывать горшки на такую высоту, и если будет масла в достатке. Но ведь у нас ни того ни другого. Выходит, единственный способ проникнуть в крепость – это задействовать силу и упрямство, те самые качества, в которых мы никогда не испытывали нужды, на которых и была возведена наша империя. А вообще-то, полагаю, все сведется к сочетанию коварства и полнейшей беспощадности.
Солнце было чуть ли не в зените, когда дозорные решили уходить. По травянистой равнине южного берега к броду подходили последние подразделения римской пехоты, а с противоположной стороны, у подножия холма с наблюдателями, уже переправившиеся части строились для дальнейшего похода.
Юдикэль решительно кивнул.
– Все, уходим, они тоже скоро выдвинутся. Сейчас ползком до вершины холма, как перевалим через гребень, можно будет махнуть во весь рост, а там уже в седло – и на полном ходу в крепость.
Его товарищ согласно кивнул, и оба сельгова, покинув насиженное место, ужами поползли к вершине. Они даже не сомневались, что снизу их никто не заметит, коль скоро на берегу царила деловитая суета. Очутившись на противоположном склоне, они бегом кинулись к небольшому озерцу, где в свое время привязали лошадей. Сейчас, когда дозорные совершенно точно не могли попасть никому на глаза, их нервное напряжение на миг сменилось чуть ли не восторгом – и тем сильнее вышел удар, когда выяснилось, что скакунов почему-то нет на месте. Однако не успели они и словом перекинуться, как слева из травы поднялся какой-то человек и крикнул на их родном языке, пусть и с резким акцентом:
– Имейте в виду, живым мне нужен лишь один из вас. Вы окружены. Будете сопротивляться, и один умрет на месте, а второй позже и гораздо медленней. Сдавайтесь, и я гарантирую вам жизнь.
Старший сельгов застыл как камень, лишь лицо повернул в сторону говорящего, а вот его молодой напарник рванул с места не задумываясь, силясь прорваться к озерцу. В сыроватом воздухе свистнула стрела и уронила парня в высокие стебли как подкошенного, только ноги еще немножко поскреблись. Юдикэль вскинул обе руки, с тоской наблюдая, как повсюду из густой травы вырастают вооруженные люди. Пока солдаты рассыпблись кругом, держа мечи наготове, к Юдикэлю властным шагом направились три человека, чья униформа лишила сельгова последней надежды, что засаду устроили свои, что это просто чья-то непростительная ошибка. Командир отряда лазутчиков мельком оглядел дозорного и скомандовал:
– Связать ему руки и посадить на лошадь. Его надо как можно быстрее доставить к трибуну.
Он обернулся к Юдикэлю, меряя сельгова жестким как кремень взглядом.
– А тебе советую хорошенько подумать по дороге. Коли из двоих ты один теперь знаешь, что творится в крепости, мы примем все меры, чтобы выжать из тебя необходимые сведения. И это пройдет либо мирно и без боли, либо с дикими воплями. Лично я предпочел бы спокойную беседу, за время которой ты просто расскажешь что знаешь, безо всяких неприятных излишеств. За последний год я более чем наслушался, как орут такие, как ты. Впрочем, решать тебе, и едва мы попадем в лагерь, тобой займутся люди, которым сильно некогда. У них к тебе слишком много трудных вопросов, чтобы еще обращать внимание на твои расстроенные чувства. Думай, короче.
Эскадрон добровольцев спустился по склону невысокого холма навстречу легиону, который замыкался командирами. Силий упруго спрыгнул на землю, отдал Скавру молодцеватый салют и картинным жестом показал на захваченного сельгова.
– Все как обещано, трибун. Вот последний из тех, кого оставили следить за нашим приближением.
Скавр вернул приветствие, развернул коня от марширующей колонны, после чего тоже спешился и направился к пленнику, желая получше того рассмотреть.
