Александр Лермин - Сын графа Монте-Кристо
— Да, господин.
— Люди наняты?
— Да, я завербовал десять надежных матросов. Они уже не раз бывали в Африке, и я за них ручаюсь.
— Отлично! А, и ты здесь, Кукушка? — обратился граф к стоящему за корсиканцем зуаву. Тот взял под козырек:
— Явился по приказанию, командир.
Яхта была совершенно готова к отплытию. «Крокодил» — тоже. Бартон не сомневался в том, что он перегонит яхту, и весело потирал руки.
На всех башенных часах Марселя пробило семь. Граф и Сперо еще раз взмахнули платками, прощаясь с Гайде и Мерседес. Монте-Кристо дал знак к отплытию.
Прогремело громкое «ура», и яхта вышла в море — навстречу неизвестному и неверному будущему…
Монте-Кристо, стоя на палубе, прощался с Францией, где оставалась обожаемая им жена, с которой он расстался для выполнения священного долга.
— Пойдем, Сперо, в каюту,— обратился он к сыну,— я должен рассказать тебе об опасностях, которые нас ожидают.
Отец и сын спустились в каюту.
Вдруг на палубе послышался шум, и граф прислушался. Что-то тяжелое с грохотом скатилась по трапу. Отворив дверь, Монте-Кристо увидел зуава, который боролся на полу с каким-то неизвестным.
Оба встали, ворча. Зуав держал за горло незнакомца, лохмоться которого, темнокоричневое худощавое лицо, тонкие руки с пальцами, похожими на когти, производили отвратительное впечатление, лишь слегка смягчаемое взглядом его черных глаз, наполовину скрытых густыми ресницами.
Сержант встряхивал незнакомца, и даже когда граф строго крикнул: «Что это значит, Кукушка?», не выпустил его из рук.
— Командир,— сказал, задыхаясь, зуав,— я знаю, что нарушил корабельную дисциплину, но увидав этого мерзавца, я право, не выдержал. Посмотрите только, господин, что за рожа у этого висельника?
Граф еще раз приказал сержанту освободить странного человека и испытывающе посмотрел на него. Незнакомец плотно закутался в свой изодранный бурнус, костлявой рукой придерживая его на груди. Его глаза беспрестанно бегали по сторонам, а тонкие губы были плотно сжаты.
— Где ты нашел этого человека? — спросил граф зуава.
— В трюме, рядом с кочегаркой. Как только он там не изжарился!
Лицо графа омрачилось, Монте-Кристо был поражен величавой осанкой незнакомца, заставляющей забыть о его лохмотьях.
— Кто ты такой? — спросил он.
Ответа не последовало, очевидно, незнакомец не понял вопроса.
Граф повторил эту фразу на арабском языке, стоящий перед ним человек вздрогнул и униженно ответил:
— Я бедный человек.
— Каким образом ты проник на корабль?
Араб молчал, но в глазах его сверкнула молния. Монте-Кристо не сводил с него глаз; он старался что-либо прочесть на неподвижном лице араба и скоро понял, что имеет дело с хитрым обманщиком. Кем был этот незнакомец и с какой целью проник он на корабль?
Или он действительно беден и, не имея средств, забрался на яхту, чтобы вернуться на родину, или же он — шпион?
Граф не мог разрешить этих вопросов. Незнакомец был и оставался для него загадкой, и он не знал, как поступить с ним.
— Ты был во Франции? — спросил он внезапно араба.— Как ты туда попал?
— На корабле под флагом твоей нации.
— Давно это было?
— Горе тому, кто считает дни и часы!
— Почему ты не обратился ко мне? Может быть, ты боялся, что я не возьму тебя на корабль?
Араб покачал головой с неподражаемым величием.
— Неужели я должен был просить? — презрительно спросил он.
— Что будет с тобой, если я велю высадить тебя в лодку?
— Аллах велик!
Кукушка сжал кулаки: он знал арабский, и из слов незнакомца инстинктивно понял, что видит перед собой врага. Он охотно выбросил бы араба за борт и даже подошел к нему, но Монте-Кристо, догадавшись о его намерении, остановил зуава.
— Ступай,— обратился он к незнакомцу.— Отдавшись в мои руки, ты поступил неблагоразумно, тем не менее я не нарушу правил гостеприимства. Будь здесь как у себя дома, и пока эта яхта моя собственность, никто не тронет тебя пальцем. Ступай!
Затем граф сказал зуаву:
— Этот человек — мой гость… помни это!
Араб поблагодарил графа по обычаю своей родины, то есть приложил руку ко лбу и стал подниматься по лестнице.
— Еще один вопрос,— крикнул ему вслед граф.— Как твое имя?
— Мальдар.
— Ты сказал, что ты беден, между тем твое имя означает богатство.
— Человек, хранимый аллахом, всегда богат,— глухим голосом возразил араб.
— Ну, ты у меня берегись,— пробормотал Кукушка.— Как есть, настоящий висельник!
29. Тайна мисс Клари
Вернувшись домой, Клари предложила гувернантке немедленно приготовить все к отъезду.
Г-жа Караман неохотно повиновалась: путешествие в «страну обезьян», как она называла Алжир, казалось ей безумством, но для неповиновения у нее не было ни духу, ни времени. Клари хлопотала за десятерых, и в четвертом часу утра вещи были уложены и все было готово к отъезду.
Затем Клари позвала грума.
— Джон,— сказала она,— прикажите заложить дорожную карету.
— Слушаюсь, миледи.
— Распорядитесь, чтобы на верх кареты были поставлены все сундуки и чемоданы.
— Слушаюсь, миледи.
— Мы уезжаем из Марселя.
— Слушаюсь, миледи.
— Кучер вернется с каретой домой, но вы поедете с нами.
— Слушаюсь, миледи.
— Мы едем в Алжир, немедленно приготовьтесь к отъезду.
— Слушаюсь, миледи.
Если бы Клари сказала Джону, что они едут на Луну, он и тогда ответил бы: «Слушаюсь, миледи», просить объяснений он не привык.
Минут пять спустя карета стояла у подъезда, и прислуга стала выносить чемоданы.
— Итак, мы в самом деле едем в Алжир,— со вздохом сказала гувернантка.— Напрасно я уступила вашему капризу, Клари… Подумайте только, что будет, если с вами случится несчастье? Во-первых, я не переживу удара, потому что люблю вас, как родную дочь, а во-вторых, что я тогда скажу вашему батюшке, какой я дам ему отчет? — Дорогая моя,— возразила Клари,— в ваших словах очень много участия ко мне, но очень мало логики. Если я погибну, и вы, как сейчас сказали, этого не переживете, то будете избавлены от ответственности перед моим отцом.
— А если я не поеду с вами?
— Я пожалею об этом, но намерения своего не изменю. Я молода, сама себе госпожа и имею громадное состояние. Дайте же мне им воспользоваться. Вы научили меня делать добро ближним. Не бойтесь, я не забыла ваших бедняков и на время поручила их господину Мортимеру.
— У вас золотое сердце! — прошептала госпожа Караман.
