Виталий Гладкий - Ассасины
В избе был накрыт стол, за которым сидел ярл, старейшины и знатные воины. Все выжидающе смотрели на Вилка. Он поклонился, чем вызвал одобрительный гул среди собравшихся, и выпрямился с непроницаемыми лицом – как учил его Морав. «Никто не должен знать, о чем ты думаешь, и что хочешь предпринять, – учил волхв. – Мысль и последующее действие должны быть тщательно скрыты как от друзей, так и от врагов. Первым они могут быть неподъемной ношей, а для вторых – разящим насмерть оружием».
– Садись, ешь и пей, – приветливо сказал вождь, указав место на краешке стола.
Вилк уселся, виночерпий наполнил чаши, и застолье пошло своим чередом. Юноша так мало ел и пил, что вызвал недоуменные взгляды данов. Наконец ярл спросил:
– Тебе не нравится наша еда?
– Она очень вкусная, – ответил Вилк. – Но я долго голодал, а после этого обильная пища может причинить вред.
Даны снова одобрительно загудели. Положительно, юноша начинал им нравиться. На этот раз своим благоразумием. Вождь снова поинтересовался:
– А кем ты был в своем племени?
Ярилко врать не стал.
– Учеником волхва, – ответил он, заранее зная, как на его слова отреагируют даны.
Но он ступил на скользкую стезю и чисто интуитивно понимал, что сможет выжить лишь благодаря тем качествам, которые пугают данов. А даны волхвов боялись. Они имели своих жрецов, которые приносили жертвы богам. Но среди данов были и колдуны, которых они страшились не меньше, чем гнева богов. А волхвов даны считали черными колдунами. Если какой-либо воин в походе убивал волхва, то все знали, что он долго не заживется на этом свете. Так и случалось – этот несчастный или сходил с ума, или кончал жизнь самоубийством, или погибал на охоте непонятно по какой причине.
После этих слов Вилка в жилище вождя наступило молчание. Первым обрел душевное равновесие вождь. Он несколько натянуто улыбнулся и сказал:
– Что приуныли? Где наш виночерпий?
После его слов вино полилось рекой; всем хотелось как можно быстрее избавиться от невольного страха, заползшего в их души словно змея. В конце обеда Вилк сказал вождю:
– Я не знаю вашего языка. Но у вас есть раб-славянин, которого зовут Ачейко. Он мог бы помочь мне общаться с людьми племени…
– Да будет так! – ответил изрядно пьяненький Хальфдан. – Можешь забрать этого раба себе. Дарю. Он принадлежит мне. Теперь он твой.
– Премного благодарен. Чем я могу ответить на твою доброту, вождь?
– Об этом поговорим завтра. А пока – гуляй. Эй, кто там! – крикнул Хальфдан. – Позовите музыкантов!
Пришли музыканты – три раба-славянина и один дан.
Он громыхал бубном. У остальных были гусли, флейта и рожок. Для начала музыканты заиграли совершенно варварскую мелодию, без ладу и складу, однако даны начали подвывать на разные голоса, и со стороны могло показаться, что в доме вождя заперли голодную волчью стаю. Видимо, это был какой-то старинный боевой мотив. Когда прозвучали последние аккорды, все расчувствовались и, восславив Тора, сына Одина и защитника людей, выпили по полной чаше вина.
А затем зазвучала совсем иная музыка. Вилк встрепенулся, узнав знакомые мотивы. Мелодия была гораздо благозвучней предыдущей, но пьяным данам уже было все равно, что там играют музыканты. Они начали обниматься, орать песни, вспоминать боевые походы, да так громко, что в ушах зазвенело, и Ярилко незаметно покинул жилище вождя. Хальфдан, который был трезвее своих гостей, или впрямь не видел, что Вилк уходит, или сделал вид, что не заметил. Если это так, то мудрый вождь был прав, что не остановил юношу; пьяные даны вполне могли затеять с Вилком свару.
По дороге в свое новое жилище он увидел Ачейко, который тащил тяжелое бревно, согнувшись в три погибели.
– Брось его! – строго сказал Вилк.
Ачейко послушно исполнил приказание и перевел дух.
– С этого дня ты мой слуга, – сказал Ярилко. – Это распоряжение вождя.
– Господин!.. – Глаза Ачейко наполнились слезой. – Я… я за тебя в огонь и воду пойду!
– Эй, раб! – вдруг раздался чей-то голос. – Почему не работаешь? Плетей захотел?
Вилк обернулся и увидел, что к ним идет дан в одежде, к которой прилипла стружка. Наверное, он был плотником и строил новое жилище.
– Теперь он мой, – сказал Ярилко. – Так приказал вождь. Переведи этой дубине, – обратился он к Ачейко.
Но перевода не потребовалось – плотник узнал Вилка.
Он вдруг побледнел, взвалил бревно на плечи и поторопился уйти. Ачейко показал вслед ему язык и весело рассмеялся…
* * *День незаметно склонился к вечеру, Ачейко куда-то смотался и принес ужин. Вилк честно разделил еду пополам, и оба юноши набросились на нее, как голодные волчата.
– А скажи мне, Ачейко, что это вождь так милостив ко мне? – спросил Вилк, когда они насытились и принялись за пиво.
Пронырливый кривич добыл целую корчагу пенного напитка – еле приволок.
– Все очень просто, – понизив голос до шепота и опасливо поглядывая на стены, словно их кто-то мог подслушать, ответил Ачейко. – Ульф, которого ты убил… – При этих словах в глазах юного кривича появился страх, словно перед ним сидел какой-то неведомый зверь, – двоюродный брат Хальфдана.
Он давно метил на место вождя. Его боялись все, в том числе и Хальфдан. Думаю, что после этого похода им пришлось бы выяснять отношения на мечах. Ульф был просто сумасшедший. Он мог избить или убить любого, часто ни за что. А уж зарезать раба для него было просто удовольствием. Когда он шел по селению, все прятались. Так что у Хальфдана не было никаких шансов выстоять против Ульфа.
– Выходит, я спаситель вождя… – Вилк криво ухмыльнулся. – Тогда получается, что я – его оберег. Вон оно что…
– Ты не очень на это надейся! – горячо зашептал Ачейко. – Хальфдан очень хитрый. Получается, что теперь вместо Ульфа появился ты. Долго так не может продолжаться. Хальфдан все равно найдет способ, как от тебя избавиться. Тем более что ты чужак.
– Понял. Спасибо, Ачейко. Теперь до меня кое-что дошло… А чья это хижина?
Глаза у Ачейко округлились и он снова зашептал:
– Великого воина и охотника Эйрика. По происхождению он стоял даже выше, чем Хальфдан. Говорили, что Эйрик родственник самого Кнута, конунга данов. Потому-то, я думаю, он и не зажился на белом свете. Эйрик не претендовал на место вождя, но Хальфдан все равно его извел.
– Как?
– В племени есть колдун, его зовут Торкель. Ему даже Ульф не осмеливался перечить. Но Торкель, мне кажется, на стороне Хальфдана. Хотя трудно понять, что у него на уме. Он очень хитрый. Так вот, однажды в селении начался переполох. Вождь послал утром кого-то из воинов позвать Эйрика, а в его хижине одни мертвецы – он сам, жена, дети… И лица у всех синие. Ужасное зрелище! Конечно, Торкель сказал, что это кара богов – видимо, Эйрик их чем-то прогневил. Только я в это не верю. Был у меня товарищ, Некрас, тоже раб, он прислуживал колдуну. Однажды он пропал, а когда спустя два дня его нашли на берегу фиорда, лицо Некраса было таким же синим, как и у Эйрика.
