Дневник шпиона - Смирнов Николай Николаевич

— Если документы похищены, — наконец сказал он уверенно, — то только подобранным ключом. Воры побывали здесь минимум два раза. Дело сделано чисто…

И, немного помолчав, он прибавил:

— По-американски…

— Но ведь это же кошмар, Гроп, — сказал я. — В одной из папок находились схема обороны Лондона, план города, расположение зенитных батарей, газоубежищ, резервов и так далее.

— Придется составить новую схему. Американцы, видимо, не спят, пока вы тут стараетесь. Схемы обороны надо менять через каждые полгода.

— Но ведь там есть еще план нападения на Париж.

— Это уже хуже. Но я убежден, что он давно уже известен французскому штабу. Да, вдобавок, я думаю, что похитители не французы.

— Но у меня пропала еще схема разгрома Нью-Йорка при участии наших авиаматок.

— Да? Это хуже всего. Американцы не должны думать, что у нас лежат камни за пазухой. Это хуже всего, сэр. Мы примем меры и поищем где надо. Но заранее говорю, вряд ли найдем… Не за что зацепиться.

И он начал расспрашивать меня о всех деталях достопамятного вечера, когда я делал доклад в комиссии. Особое внимание он обратил на то, что у Мабель в тот вечер были гости, в том числе русские.

— Нет ли здесь причины? — сказал он и опять принялся рассматривать замочную скважину.

— Нет, — пробурчал он минут через пять. — Здесь работал не русский. Слишком чисто сделано. Да и похищенные документы не нужны большевикам. Могу дать вам только один совет, сэр. Немедленно же отправляйтесь к мистеру Черчиллю и подробно доложите ему обо всем. Больше делать нечего.

Я согласился с тем, что Черчилль в таком деле может помочь. Умный человек из каждой неприятности сумеет извлечь пользу. Но, прежде чем идти к министру, я прошел к Мабель и сказал ей сухо:

— У меня из комнаты пропали очень важные документы по обороне. Я подозреваю, что в этом замешаны ваши гости. Похищение, судя по всему, произошло 8 февраля.

Мабель засмеялась:

— Вы с ума сошли, Эдди. Воры не бывают у меня.

— Но в этот вечер у вас были американцы?

— Конечно были. Чиновник из посольства и молодой изобретатель инженер. Он выдумал замок с музыкой и приехал в Лондон, чтобы выхлопотать патент.

— А этот изобретатель не входил ко мне в кабинет?

— Конечно нет. Он весь вечер ухаживал за мной. Лорд Лавентри хотел даже вызвать его на дуэль.

— Во всяком случае, — сказал я довольно неприятным тоном, — я не чувствую себя в безопасности здесь. Вы мне разрешите кончить мою работу на квартире покойного деда?

— Вы хотите уехать от меня, Эдди?

— Да. Может быть, только на неделю.

— Если это вам доставит удовольствие, пожалуйста. Я никому не мешаю жить.

Вечером я переехал со своими бумагами и необходимыми вещами на нашу старую квартиру. Здесь тихо, и я могу разобраться в своих мыслях и делах. Оставаться в доме Мабель, куда нашел дорогу шпион, я по роду моей деятельности не могу. Кроме того, мне надо в одиночестве подумать о моей новой карьере. Вряд ли мне удастся теперь работать в секретной комиссии. Таких вещей, как пропажа документов, военное ведомство не прощает. Никакие оправдания здесь помочь не могут. Правда, у меня остается Интеллидженс Сервис. Но и там мне теперь поручат, наверное, самую мелкую работу. И я пришел к убеждению, что мне нужны влиятельные защитники, чтобы не скатиться в пропасть окончательно.

Я позвонил секретарю Черчилля. Тот сообщил мне, что министр может принять меня завтра в 8 часов утра.

14 февраля. Мистер Черчилль принял меня, сидя в сухопутной лодке. Он усиленно греб обоими веслами и страшно раскраснелся от натуги. Увидя меня, он выскочил из лодки и стал обтирать платком руки. Я тем временем подробно рассказал ему все происшествие.

— У вашей жены были русские? — спросил он живо.

— Да, сэр. Это установлено. Кроме того, два американца.

— Американцы тут ни при чем! — закричал он весело. — Собака зарыта в русских. Знаете, Кент, я готов считать ваше несчастье за удачу.

— Вряд ли, сэр. Пропажа документов может вызвать международные осложнения.

— Бросьте, Кент. Американцы — серьезные люди. Какое им дело до того, что некий майор решил непременно повоевать с ними в ближайшее время и составил план разгрома Нью-Йорка? Такие проекты составляются в Англии с тех пор, как Америка отделилась от нас. А Нью-Йорк все стоит. Дело не в этом. Надо смотреть глубже. Может быть, я плохой сыщик, но я знаю, кто украл у вас бумаги. Русские, да. Русские из Аркоса, полпредства, торгпредства, это не важно. Но именно они забрались в ваш шкаф.

— Об этом не может быть и речи, сэр. Специалист-сыщик утверждает, что это чисто американская работа.

— Я плюю на вашего сыщика. План обороны Лондона украли русские. Боже мой, как хорошо, что наконец они принялись за воровство!

Я сразу не мог сообразить, куда он клонит, хотя чувствовал, что какой-то план у него есть. Он не хотел больше слушать моих возражений.

— Болдуину теперь нечем крыть! — кричал он восторженно. — Чемберлену — тоже. Никому не говорите, что ваши планы похищены американцами. Их украли русские. И мы сделаем из этого нужные выводы.

— Какие же выводы, сэр? — спросил я, желая хоть отчасти понять его восторг.

— Соответствующие выводы, как вы не понимаете? Многие либералы, даже консерваторы, не желают ссориться с Россией. Они думают, что с нее можно содрать еще шкуру, продать туда селедки, оттуда привезти яиц и так далее. А вот мы им докажем, что это не так. С русскими нельзя жить в мире. Они хотят перессорить всех и плясать на развалинах великих держав… А Мидленд Бэнк готовит им кредиты на это дельце. Нет, пусть уж лучше наши селедки останутся в наших морях. Убыток не велик. Мы можем развить торговлю с колониями. Подождите, подождите. Мне еще не скоро умирать. Мы заведем старую волынку с Россией. Они дождутся интервенции. Подождите…

И он принялся приседать, делая в то же время руками гимнастические упражнения. Только временами он выкрикивал:

— Подождите, подождите…

Его бодрость немного передалась мне. Мое несчастие уже не казалось мне таким угрожающим, последствия его — столь ужасными. Черчилль проводил меня, посоветовав не унывать. Но как мог я не унывать, когда дома я нашел извещение, что продолжение моего доклада отложено на неопределенное время. И другое извещение, в котором мне предлагалось прибыть в Интеллидженс Сервис завтра в десять часов вечера?

С большой тоской я занес в дневник происшествия сегодняшнего дня. Кажется, мне предстоит прескверная ночь.

15 февраля. Утром по телефону меня вызвала Мабель.

— Эдди, вы скоро вернетесь? — спросила она.

— Разве это необходимо?

— Совершенно необходимо. Лорд Лавентри решил лететь в Россию послезавтра в шесть часов утра. Я не знаю, что мне делать.

— Может быть, он отложит свой полет хоть на неделю. Сейчас мне некогда возиться с ним. Я даже не имею возможности проводить его.

— Он ничего не хочет слушать. Сейчас он звонил мне по телефону и сообщил, что уже отправил в Ричмонд партию водорода для наполнения дирижабля. Я страшно волнуюсь.

— Но вы попробуйте уговорить его еще раз.

— Не помогает, просила. Он требует, чтобы я выполнила его условия. Ведь послезавтра исполняется ровно три месяца…

— В таком случае передайте ему, что я согласен дать развод.

— Вы это говорите серьезно, Эдди?

— Совершенно серьезно, Мабель. Разумеется, если вы не возражаете.

— Ах, так. Хорошо, я подумаю…

И телефон замолчал. Я не успел еще как следует разобраться во всех последствиях моего решения, как телефон вновь зазвонил.

— Все улажено, — сказала Мабель радостно. — Он остается и дал уже в Ричмонд приказ выпустить газ. Я убедила его в том, что можно и не лететь в Россию, теории большевиков опровергнет жизнь. Я так счастлива, Эдди, и он тоже. Ведь мы, останемся с вами друзьями, не так ли?

— Да, да, — ответил я и повесил трубку.