Мэри Стюарт - Принц и паломница
Александр с поклоном произнес все положенные приветствия, на что старик улыбнулся и жестом предложил ему сесть в кресло между окном и кроватью.
– Сын Бодуина Корнуэльского, как сказала мне дочь. Я его помню. Сам я с ним никогда не встречался, но о нем всегда хорошо отзывались. Отец, каким можно гордиться И как я понимаю, твоя мать еще жива?
Так что Александру пришлось повторить историю убийства своего отца и собственного бегства от двора короля Mapча, а также рассказать о том, как его мать поклялась, что сын однажды отомстит за отца.
– И ты отправился в поход для свершения мести?
– Не совсем, господин. Разумеется, я так бы и сделал, но мать и слышать об этом не хотела. Не в том дело, что время умерило ее любовь к моему отцу и горе, но в том – как она сказала, что с того дня изменилась сама Британия. Были и другие пути навлечь на короля Марча позор и, быть может, даже смерть. Она не позволила мне ехать в Корнуолл, но велела отправляться в Камелот и представить все дело законному суду Верховного короля.
– Что объясняет, почему ты следуешь на Север через Регед! – воскликнул герцог, потом улыбнулся:
– Нет, мой мальчик, я знаю, почему ты здесь. Я слышал о твоем пребывании в Темной Башне от дочери – то, что ты ей рассказал. Не думай, что я стану тем, кто бросит в тебя камень! Когда-то – очень давно – я сам был молод и совершил несколько глупых и греховных поступков, о которых мне теперь не хотелось бы вспоминать… Но даже несмотря на зло, я верю, что Господь направляет нас тем путем, каким нам назначено идти.
Он помедлил, и голова его вновь упала на подушки словно от усталости. Но когда Александр встал, собираясь уходить или позвать монахиню, примостившуюся на табурете в коридоре, герцог поднял руку, останавливая его.
– Нет. Все в порядке. Я не устал, только говорю медленно, как ты, без сомнения, слышишь, и еще медленнее мыслю. Мне сказали, со временем это пройдет, но боюсь, время – это та роскошь, которой у меня нет.
Александр попытался было протестовать, но герцог с улыбкой покачал головой.
– Благодарю тебя, но я говорил не о смерти. Я намерен еще многое сделать до того, как настанет мой час! Я говорю о настоящем, о сегодняшнем дне, о том, что сделать необходимо немедля и что я, увы, не способен совершить. – Он сделал долгий и судорожный вдох, а потом, словно это придало ему сил, кивнул с чем-то похожим на решимость и живость. – Да, мне многое надо сказать тебе, принц Александр, и о многом просить тебя. Но прежде, не нальешь ли мне вина? Оно на столе вон там; да, мне позволили его пить, или, уверяю тебя, моя тихая и ласковая дочь без жалости заперла бы его в ларце… Благодарю тебя. Выпей и ты со мной. А теперь прошу, снова сядь и расскажи мне историю, которую ты рассказал моей дочери. Быть может, ты сможешь поведать мне больше, чем решился сказать ей? Но я должен услышать все. Это касается меня ближе, чем ты думаешь.
И Александр снова повел рассказ о событиях в Темной Башне, на сей раз не трудясь скрыть ничего. Следует помнить, что он никогда не знал совета или даже присутствия отца, и теперь обнаружил, что говорит с большей свободой, чем та, что он испытывал даже в беседах с Барнабасом в Крейг Эриэн. Время от времени герцог задавал вопросы, так что, когда принц наконец умолк, недосказанным не осталось ничто.
Герцог сразу же перешел к тому же, на чем остановилась Алиса:
– Ты говорил о «советах» королевы Морганы. Ты помнишь всех мужей, кто был при ней?
– Думаю, да. Я не знал в ее свите всех поименно, но те, что были к ней ближе всего и заседали с ней в восточной башне, их имена мне известны.
– И одно из имен, что ты слышал, было Мэдок?
– Да, господин. Я слышал это имя лишь однажды, когда граф Ферлас отчитывался перед королевой.
– Так, значит, в Темной Башне его не было?
– Нет, господин. Но насколько я понимаю, он бывал там раньше. Он уехал на Север с каким-то порученьем от королевы. Я так и не узнал, в чем оно заключалось, могу только передать тебе слова Ферласа. Но это был не этот.., не поход за Граалем. Это… – горько заключил Александр, – оставляли для бросовых глупцов.
– Ну, – с улыбкой отозвался Ансерус, – передо мной глупец, который, похоже, избавился от своих шор – и ты на много лет моложе, чем был я, когда это случилось со мной!
Нет, мой мальчик, забудь об этом. Думаю, теперь для тебя все изменится. Налей мне еще, а потом, будь так добр, выслушай, о чем я тебя попрошу.
Александр подал ему вина. Старик вновь несколько минут лежал в молчании, вертя кубок в пальцах, которые казались медлительными и хрупкими, но были вполне тверды.
Когда он заговорил, голос его тоже как будто окреп:
– Полагаю, ты сказал моей дочери, что хотя ты дал клятву завершить два различных похода, ты не можешь продолжать ни один из них. Один был глуп, как ты сказал, а другой греховен. – Герцог остановился, чтобы отпить вина, потом отставил кубок на полочку у кровати. – Что до греховного, то поход, в который тебя отправила ведьма, стремящаяся захватить власть, на что у нее нет ни тени прав, можешь забыть и забыть с честью. Даже если бы тебя не склонили к нему обманом и снадобьями, никого нельзя заставить согрешить. Ты меня понимаешь?
– Да, господин.
– А что до другого, той клятвы мести, какую столько лет назад принесла твоя мать и что теперь перешла к тебе – уничтожить убийцу твоего отца, и ее тоже ты можешь позабыть.
– Господин, но как можно? Это, уж конечно, должно остаться долгом, даже если…
– «Мне отмщения и аз воздам», – сказал Господь, – мягко процитировал герцог.
– Господин, если ты хочешь этим сказать, что я должен предоставить этого демона Марча Божьему гневу…
– Гнев Господень уже пал на него. Вот что я хотел сказать. Я узнал об этом, как только мы пристали в Гланнавенте.
Короля Марча поразил тяжкий недуг, и, говорят, ему не дожить до конца года. Тебе нет нужды мстить ему. И от этой клятвы ты свободен и с честью.
Потеряв дар речи, Александр уставился на герцога. Потом, позднее, будут и облегчение, радость, бурлящая энергия свободы, но сейчас свобода показалась Александру пустотой.
Эхом в голове его отдавался вопрос: что теперь? Все еще искать Друстана на суровом и холодном северо-востоке? Зачем, если Марч умирает? Или повернуть на юг, отыскать долгую дорогу в Камелот, чтобы, быть может, присоединиться к Верховному королю в войнах, что будто грозовые облака проносились по континенту? Или, в чем он видел теперь наименее привлекательный выход из всех, вернуться домой к малости, да, малости, Крейг Эриэн и любящему, но не терпящему возражений правлению матери?
А Алиса? Его мечты, казавшиеся такими прочными и сияющими, развеялись в этой беседе как туман. Герцог был добр, но какой отец примет его сватовство после всех этих недель в Темной Башне? Честь требовала признаться во всем, и честь теперь – все, что ему осталось.
