Кристиан Жак - Возвращение фараона
Бел-Тран гордился своим успехом. Он, мелкий служащий, нувориш, выбился наверх. Высшая знать сначала презирала его, а потом стала бояться и подчинилась его воле и законам. Состояние и материальные блага – вот ради чего стоило жить! Храмы, божества, обычаи – всего лишь иллюзии. Именно поэтому Бел-Тран и его союзники решили вырвать Египет из его отжившего прошлого и вывести на дорогу перемен, где единственной истиной являлось богатство. В этой области казначею не было равных: Рамсес Великий и Пазаир пропускали бы удар за ударом, прежде чем вовсе исчезнуть с лица земли.
Бел-Тран вытащил сосуд, припрятанный под одной из половых досок и закупоренный керамической пробкой. В глиняных кувшинах прекрасно сохранялось пиво. Открыв его, он опустил в сосуд трубочку, соединенную с фильтром, предохранявшим от случайных примесей, и с наслаждением отведал прохладный освежающий напиток.
Вдруг Бел-Трану захотелось увидеть свою жену. Разве ему не удалось превратить ничтожную провинциалку, неуклюжую и скорее уродливую, в столичную даму, облаченную в лучшие наряды и вызывающую зависть у соперниц? Да, пластическая операция обошлась ему дорого, но новые черты лица Силкет и исчезновение жировых складок на теле радовали его. И несмотря на перепады ее настроения и нередко случавшиеся истерики, из которых ее выводили толкователи снов, Силкет оставалась женщиной-ребенком, готовой подчиниться его малейшему жесту и взгляду.
На приемах и на официальных церемониях она всегда рядом как красивая дорогая вещь, ослепительно разодетая, но непременно молчаливая. Силкет накладывала на лицо макияж из меда, красного натрона, северной соли, предварительно натерев кожу маслом тригонеллы и алебастровой пудрой. На губах – красная охра, вокруг глаз – зеленые тени.
– Ты прелестна, дорогая.
– Не изволишь ли подать мне самый красивый парик?
Бел-Тран повернул перламутровую ручку старого сундука из ливанского кедра и вытащил оттуда парик из человеческих волос, а Силкет подняла крышку туалетного столика и достала оттуда жемчужный браслет и гребень из акации.
– Как твое самочувствие сегодня с утра? – спросила она, поправляя драгоценный головной убор.
– Мой кишечник очень слаб. Я пью пиво, приготовленное из сладких рожков, масла и меда.
– Если будет хуже, обратись к врачу. Нефрет могла бы тебя вылечить.
– Я не желаю слышать о Нефрет!
– Она замечательная целительница!
– Она наш враг, как и Пазаир, и погибнет вместе с ним!
– А не согласился бы ты пощадить ее, чтобы она... прислуживала мне?
– Посмотрим. Знаешь, что я тебе принес?
– Подарок?
– Вересковое масло для умащения твоей нежной кожи.
Силкет бросилась мужу на шею и расцеловала.
– Ты сегодня дома? – спросила она.
– К сожалению, нет.
– Твои сын и дочь хотели бы поговорить с тобой.
– Пусть лучше слушаются наставника, это важнее. Завтра они войдут в число самых важных лиц царства.
– Ты не боишься, что...
– Ничего, Силкет, я не боюсь. Я неприкасаем. И никто не подозревает, каким оружием я располагаю для нанесения решающего удара.
Вошел слуга:
– Какой-то человек хочет видеть хозяина.
– Его имя?
– Монтумес.
Монтумес, бывший верховный страж, которого сменил нубиец Кем, пытался избавиться от Пазаира, обвинив его в убийстве. Хоть он и не принадлежал к участникам заговора, но хорошо послужил делу будущих правителей. Бел-Тран думал, что никогда больше не увидит его. Монтумеса сослали в Ливан, в Библос, работать на корабельных верфях.
– Проводите его в салон с лотосами и предложите ему пива; я сейчас приду.
Силкет забеспокоилась:
– Что ему надо? Мне он не нравится.
– Не волнуйся.
– Ты завтра опять уедешь?
– Так надо.
– А что делать мне?
– Оставаться красивой и ни с кем не говорить без моего разрешения.
– Я хотела бы еще ребенка от тебя.
– Он у тебя будет.
* * *Монтумесу было за пятьдесят. Лысый, с гнусавым голосом, срывавшимся на фальцет, когда ему перечили, тучный, остроносый, лукавый, он сделал блестящую карьеру, используя чужие просчеты. Приняв тысячу мер предосторожности, Монтумес никогда не подозревал, что может упасть в такую пропасть. Но судья Пазаир сломал созданную им систему и показал всем его несостоятельность. Пока его враг занимал пост визиря, у Монтумеса не было ни малейшего шанса вновь обрести былую славу. Бел-Тран оставался его последней надеждой.
– Разве вам не запрещено появляться в Египте? – поинтересовался Бел-Тран.
– Да, я здесь тайком, – согласно кивнул Монтумес.
– К чему же такой риск?
– У меня остались еще немногочисленные связи, а Пазаира окружают не только друзья.
– Чем я могу вам помочь?
– Я пришел предложить вам свои услуги.
На лице Бел-Трана отразились сомнения, и Монтумес решил пояснить:
– Во время ареста Пазаир отрицал обвинения в убийстве своего учителя Беранира. Я ни секунды не сомневался в его невиновности, и мне казалось, что мной манипулируют, но такое положение меня вполне устраивало. Кто-то подсказал мне, послав записку, что я должен схватить Пазаира на месте преступления, когда тот склонится над телом учителя. У меня было время поразмыслить над этим эпизодом. Кто мог оповестить меня, кроме вас или одного из ваших союзников? Зубной врач, судовладелец и химик уже умерли, а вы...
– Откуда вам известно, что они были моими союзниками?
– Слухи, знаете ли... Поговаривают, что в скором времени именно вы станете хозяином страны. Я ненавижу Пазаира так же, как и вы; к тому же я располагаю некоторыми компрометирующими уликами.
– Какими? – с беспокойством спросил Бел-Тран.
– Пазаир утверждал, что поспешил к своему учителю, получив записку: «Беранир в опасности, приходите скорее». Представьте себе, что, вопреки моим собственным заявлениям, я не уничтожил это послание, и что вполне возможно по почерку определить его автора. Представьте себе также, что я сохранил орудие преступления – перламутровую иглу; она принадлежит человеку, который вам очень дорог.
Бел-Тран задумался.
– Чего вы хотите?
– Снимите мне жилье в городе, позвольте действовать против Пазаира и обещайте мне должность в вашем будущем правительстве.
– Больше ничего?
– Я убежден, что за вами будущее страны.
– Ваши требования вполне обоснованны.
Монтумес поклонился Бел-Трану. Теперь ему нужно было лишь отомстить Пазаиру.
6
Нефрет срочно вызвали в главную лечебницу Мемфиса на сложную операцию. Пазаир покормил маленькую зеленую мартышку по кличке Проказница. Несмотря на то, что несносная обезьянка развлекалась лишь тем, что докучала слугам и приворовывала на кухне, Пазаир испытывал к ней явную слабость. Когда он впервые увидел Нефрет, именно проделки Проказницы, обрызгавшей водой его пса Смельчака, дали ему повод заговорить с будущей женой.
