Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
Я безгранично доверял ему, я боготворил моего великого учителя, однако рука моя дрогнула, когда я коснулся флакона, протянутого Альтотасом. Так, должно быть, дрожала рука Адама, взявшая яблоко, которое дала ему Ева.
«Пей!» — произнес он, улыбаясь.
Он возложил руки мне на голову, как делал всегда, когда хотел, чтобы ко мне пришло прозрение.
«Усни, — приказал он, — и прозревай!»
Я мгновенно уснул. Мне привиделось, будто я лежу на сандаловом дереве и алоэ, приготовленных для жертвенного костра. Надо мной пролетел ангел, переносивший волю Всевышнего с Востока на Запад. Ангел осенил меня крылом — вспыхнул огонь. И, странное дело, не испытывая ни малейшего волнения и страха, я свободно раскинулся, отдавшись языкам пламени, словно феникс, черпая новые силы в источнике жизни.
Плоть моя исчезла, осталась одна душа, принявшая форму тела, а оно было прозрачно, неосязаемо, легче воздуха, которым мы дышим и в котором оно парило. В тот момент я, подобно Пифагору, увидевшему себя при осаде Трои, припомнил тридцать две жизни, прожитые моей душой.
Перед глазами вереницей глубоких стариков проходили столетия. Я узнавал себя под разными именами, которые носил со дня своего первого рождения вплоть до последней смерти. Как вы знаете, братья, в этом заключается один из важнейших постулатов нашей веры. Души — это многочисленные божественные эманации, наполняющие мировое пространство. Они сверху донизу занимают ступени иерархической лестницы. В час своего рождения человек принимает наугад одну из ранее живших в ком-то душ, а в смертный час отдает ее для новой жизни и последующих ее превращений.
Незнакомец говорил убежденно, обращая свой взор к небесам. Гнев присутствовавших сменился удивлением, а когда он заговорил о вере, шепот восхищения прошел по рядам собравшихся.
— После пробуждения, — продолжал ясновидец, — я почувствовал себя больше чем просто человеком, я ощутил себя почти Богом.
Я решил посвятить счастью человечества не только теперешнюю жизнь, но и те, что мне предстоит прожить.
На следующий день, будто угадав мои мысли, ко мне явился Альтотас и сказал:
«Сын мой! Двадцать лет тому назад ваша мать умерла, родив вас. Вот уже двадцать лет невидимое препятствие не позволяет вашему прославленному отцу открыться вам. Мы с вами продолжим путешествие, ваш отец будет среди тех, с кем мы будем встречаться. Он благословит вас, но вы об этом не узнаете».
Итак, все во мне, как в богоизбраннике, становилось таинственным: прошлое, настоящее, будущее.
Я простился с благословившим и щедро меня одарившим муфтием Салааимом. Мы с Альтотасом присоединились к каравану, который отправлялся в Суэц.
Господа! Простите мне волнение, которое я испытываю при этом воспоминании. Случилось так, что однажды некий достойный муж обнял меня. Меня охватила дрожь, я почувствовал, как в моей груди сильно забилось сердце.
Это был шериф Мекки, прославленный владыка. В тот момент он наблюдал за сражением и одним мановением руки мог подчинить себе три миллиона человек. Альтотас отвернулся, чтобы не растрогаться, а возможно, и не выдать волнения… Мы продолжали путь.
Мы отправились в глубь Азии, поднялись вверх по Тигру, побывали в Пальмире, Дамаске, Смирне, Константинополе, Вене, Дрездене, Москве, Стокгольме, Петербурге, Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Капе, Адене. Затем вернулись туда, откуда начиналось наше путешествие. Мы направились в Абиссинию, спустились вниз по Нилу, достигли Родоса, затем Мальты. В двадцати льё от берега нас встретил корабль. Два рыцаря ордена, приветствовав меня и обняв Альтотаса, торжественно проводили нас во дворец великого магистра Пинто.
Вероятно, вы спросите меня, господа, каким образом мусульманин Ашарат был с почестями принят теми, кто в молитвах поклялся уничтожать неверных. Дело в том, что Альтотас, сам католик и мальтийский рыцарь, всегда говорил мне о Боге едином и всемогущем, который с помощью своих посланников — ангелов — устроил всеобщую гармонию и назвал ее прекрасным и великим именем — Космос. Таким образом, я был то, что называется теософ.
Мои странствия кончились. Многоликие города и противоречивые нравы их жителей нисколько не удивляли меня: я уже все это видел в прожитых мною тридцати двух жизнях. Я был поражен тем, как изменились жители этих городов. Мне удалось мысленно опережать события и предвидеть людские судьбы. И я видел, что все духовное стремится к прогрессу, а прогресс ведет к свободе. Я понял, что пророки, сменяющие друг друга, посланы Богом, чтобы помочь людям в их нелегкой борьбе. Путь человечества, начинаясь во мраке, с каждым столетием приближается к свету; век — это миг в мировом летоисчислении.
Я сказал себе, что высшие тайны были открыты мне не для того, чтобы я похоронил их в себе. Тщетно гора прячет в недрах золотую жилу, а океан — жемчужину: упрямый старатель проникнет в недра, а ныряльщик спустится в морские глубины. Не в пример горам и океанам я готов осыпать мир своими сокровищами, подобно щедрому солнцу.
Итак, вы теперь понимаете, что вовсе не для того прибыл я с Востока, чтобы исполнить таинства братства. Я пришел сказать вам: «Братья! Возьмите у орла его глаза и крылья, воспарите над миром, поднимитесь вслед за мной на вершину горы, на которую Сатана взял с собой Иисуса, окиньте весь мир орлиным взором и полюбуйтесь земными просторами».
Народы идут нескончаемой вереницей. Родившись в разное время и в различных условиях, они готовы, каждый в свой час, достигнуть цели, для которой были рождены. Движение это бесконечно, хотя тот или иной человек время от времени останавливается, чтобы передохнуть. Если им случается отступить на шаг, это вовсе не значит, что движение вперед прекратилось. Просто они хотят собраться с духом, чтобы преодолеть очередное препятствие.
Народ Франции опережает другие нации — дадим же ему в руки факел! Пламя, которое охватит Францию, пусть даже она сгорит в нем, будет очистительным огнем, потому что спасет весь мир.
Вот почему нет среди нас представителя этой страны. Возможно, он отступил, испугавшись своей миссии… Нужен человек, который ничего не боится… Я отправляюсь во Францию!
— Вы едете во Францию? — переспросил председатель.
— Да, это самое опасное и ответственное дело, я беру его на себя.
— Так вы знаете, что происходит во Франции? — продолжал председатель.
Ясновидец улыбнулся.
— Знаю, потому что сам подготовил эти события: король стар, труслив, развратен, но еще более стара и безнадежна монархия, которую он олицетворяет, восседая на французском троне. Ему остались считанные годы. Необходимо подготовиться надлежащим образом, чтобы будущее благоприятствовало нам в день его кончины. Франция — опора монархического здания. Пусть шесть миллионов рук, делающих знак высшего круга, вырвут этот камень, и здание монархии рухнет. В тот день, когда станет известно, что во Франции нет больше короля, у европейских монархов, даже у тех из них, кто уверенно сидит на троне, закружится голова и перед ними откроется бездна, после того как рухнет трон Людовика Святого.
