Виктория Дьякова - Маркиза Бонопарта
Мюрат смутился:
– Да, я… я не знаю, право. Мы оставили мадемуазель в Москве…
– В какой Москве?! – все так же звонко крикнула ему Луиза. – Ты, может, скажешь, что и не спал со мной сегодня вон в том вонючем курятнике, который ты называешь своим штабом!
Мюрат покраснел от злости, а Милорадович с трудом скрыл улыбку:
– У меня были куда более высокие представления о вашем вкусе, Ваше Величество, – заметил он Мюрату. – А эта особа, я вам скажу, отнюдь не tres belle et noble[28]. Простушка!
– Вы знаете ее, генерал? – с трудом выдавил из себя пристыженный Мюрат.
– Еще бы, – Милорадович даже присвистнул. – Она достаточно намозолила мне глаза во дворце княгини Орловой в Петербурге. Я же сказал, это ее приживалка и содержанка.
– Приживалка? – воскликнул Мюрат. – Содержанка?!
– А вы думали кто?
– Эй, я не вижу, где они? – продолжала кричать Луиза. – Где эти купидоны? Пускай выезжают. Я хочу посмотреть на них!
Маркиза де Траиль была потрясена. Конечно, она хорошо слышала, что Луиза провела ночь с Мюратом, но это вовсе не означало для нее ничего – приехала-то мадемуазель де Монтеспан в Москву конечно же к Коленкуру. Все прежнее и горькое, вернувшись в один момент, захлестнуло Анжелику, и она задохнулась от подступивших рыданий. Так вот почему она не ощущала никакой радости от предстоящей встречи с Арманом, вот почему ее все время грызли сомнения – она предчувствовала… Она предчувствовала, что он… он просто жалеет ее. Не любит, нет. Давно уже не любит вовсе. Все прояснялось для маркизы теперь – и удивление Коленкура под Смоленском, и его холодность и стремление избежать близости с ней, его молчание на все ее письма до того… Она верно, верно угадала тогда – он ждал вовсе не ее. Он ждал вот эту… И теперь вновь эта с ним в Москве…
Не думая о том, что делает, что последует за ее поступком, и увы, даже не вспомнив в этот момент о тяжело больном брате, маркиза поворотила Звезду и, хлестнув ее, понеслась во весь опор обратно, в русскую сторону. Нет, она не вернется! Она не позволит Арману унизить ее, открыто отдав предпочтение этой распущенной девице, перед ней, маркизой де Траиль… О боже, боже! Какая боль!
Деревья, пожухлые стога на лугах мелькали по обеим сторонам вязкой проселочной дороги, по которой она безжалостно гнала Звезду. Позади слышались какие-то крики, мужские голоса. Потом начали стрелять…
Женский крик «а-а-а!» заставил маркизу остановиться. Повернув разгоряченную кобылку, она посмотрела в низину, про которую ей говорил до того Милорадович. Белая лошадка Луизы крутилась вокруг хозяйки, а та лежала на мокрой траве, и на ее бежевой амазонке расплывалось большое кровавое пятно. Со всех сторон к ней скакали… Анжелика увидела генерала Милорадовича, который мчался к Луизе, что-то крича.
– Ее убили? Убили? – спросила, едва переведя дух, Анжелика у подскочившего к ней Бурцева. – Кто?
– Да черт знает кто! – прокричал тот. – Кто-то из казаков выстрелил, не рассмотрел в тумане!
– Поедем же! – Анжелика кольнула шпорами лошадь и поспешила обратно. Для себя она решила, что к французам уже не вернется.
Генерал Милорадович в бешенстве распекал узкоглазого, вихрастого казака, стоявшего перед ним с виновато опущенной головой. В могучих, загорелых до черноты жилистых руках тот мял свою меховую шапку с поблескивающим двуглавым орлом.
– Как тебя угораздило-то? А?! – кричал на него Милорадович. – Ты что, приказа не слыхал? Или забыл? Я тебе память прочищу!
– Так я же не по мамзель, – отвечал казак уныло. – Я ж мамзели-то и не видал вовсе. Заяц там метнулся в кустах, вот я и не утерпел, саданул…
– Саданул, – гремел над ним Милорадович. – Распустились! Я тебя научу – белую рубаху одену, так узнаешь у меня! Под арест! – крикнул он сотнику. – И врезать как следует! – Потом, вытерев платком выступивший на лбу пот, генерал повернулся к Анжелике: – Произошел печальный инцидент, мадам, – произнес он устало. – Но ничего не отменяется. Граф де Коленкур ждет вас, вы можете ехать. Бурцев проводит вас до самой французской линии со специальным флагом. Чтобы больше никому не захотелось поохотиться на зайцев, – генерал бросил гневный взгляд на казака, которого уводили.
От одного только имени «Коленкур» Анжелику пробил озноб. Она перевела взгляд на французские позиции – оттуда действительно выдвинулись навстречу всадники. Отделившись от группы, двое из них подняли мертвую Луизу и повезли ее прочь. Другие же продолжали ехать к тому месту, где стояли Анжелика и Милорадович. В одном из них, самом первом, Анжелика узнала Коленкура, точнее, она догадалась, что это он, по генеральскому мундиру.
– Я не поеду, Мишель. Объясните им, – проговорила она отчаянно, не глядя на русского генерала, – я хочу вернуться в русский лагерь. Как вы считаете, мне позволят?
– Конечно, – пожал плечами в недоумении генерал Милорадович. – Только отчего, маркиза? На вас так подействовал несчастный случай с Луизой? Не беспокойтесь, мы обеспечим вашу безопасность.
Коленкур приближался. Оставалось не так уж далеко, и Анжелика могла рассмотреть его лицо – красивое, когда-то безумно любимое ею. Но лик Луизы, ее блестящие глаза и пухленькие розовые губки снова всплыли в памяти.
– Я не поеду! – вскрикнула Анжелика. – Я прошу вас, очень прошу, – она повернулась к Милорадовичу, и тот с удивлением увидел слезы, текущие по бледным щекам маркизы. – Все, что собрала княгиня Анна для моего брата, который умирает, передайте маршалу Мюрату, пожалуйста, а я приеду потом, скажите ему… Не сейчас… Простите… Простите меня! – И оставив русского генерала да и подъезжающих французов в полном недоумении, она помчалась назад, в русское расположение, с трудом замечая дорогу…
* * *– Что случилось? – княгиня Анна с удивлением вскинула на Анжелику глаза, когда та, бледная и заплаканная, вбежала в дамскую избу в Тарутино. – Вы не уехали? Что произошло с вами?
Упав на скамью, Анжелика прижалась лицом к влажной бревенчатой стене и не могла остановить рыданий.
– Мой брат, он умирает в госпитале, – едва проговорила она. – А я… Я не смогла… Я не смогла… О, как я себя ненавижу!
– Ваш брат умирает? – Анна присела рядом с ней и ласково погладила по спутанным волосам. – Ну успокойтесь, успокойтесь. Мы что-нибудь придумаем… Как ты полагаешь, Лиз? – она обратилась к Потемкиной.
Подняв голову, Анжелика впервые за несколько последних дней увидела княгиню. Лицо Лиз пожелтело и осунулось, глаза выглядели воспаленными, она похудела.
– Мы сможем договориться с французами, чтобы доктор Шлосс осмотрел брата маркизы? – спросила у нее Анна.
