Вадим Николаев - Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне!
– Как похоже! – воскликнул Григорий. – Но ведь никто у нас не знал «Деяния саксов».
– Откуда? – рассмеялся Мстислав. – На всей Руси есть только одна рукопись, о которой мало кто слышал. И появилась она после Остромира, а он ведь не придумал то, о чем писал. Рукопись эту читали трое – моя мать Гита, мой дед Всеволод и я. Ее не читал мой отец – он не знает латыни.
– Я знаю латынь. Дай прочитать, князь, – попросил Григорий. – Согласись, это надо прочитать. Хотя… главное ясно даже с твоих слов. Те, кто придумал легенду о призвании завоевателей-варягов, уж конечно, не слышали легенды бриттов и саксов. Просто когда творятся одинаковые события, их и объясняют одинаково. Победителям приятно показать себя миролюбивыми, если они соединяются с побежденными. Ведь, как я слышал, язык англосаксов близок к германским языкам, но достаточно далек от языка германских саксов.
– Мне известен только один из этих языков, – не стал скрывать Мстислав, – и, я думаю, понятно какой – англосаксонский. Но я тоже слышал, что он достаточно далек.
– И не только из-за англов ведь, – сказал Григорий. – Значит, бритты повлияли на саксов. А когда норманны завоевали прибрежный север Франции и основали свою Нормандию, уже через век они говорили по-французски.
– Но сейчас, – с горечью проговорил Мстислав, – я знаю, что они ведут беседы с саксами при помощи толмача. Это уже почти через полвека после завоевания.
– Потому что они по-прежнему слишком привязаны к Франции, – объяснил Григорий. – Но вернемся к нашей стране. Игорь-Ингвар и Ольга-Хельга назвали своего сына славянским именем. Сами они наверняка уже говорили по-славянски. А вспомни первый договор русских с греками. «Мы от роду Русского»… И дальше, – Григорий стал читать по памяти, как любил делать Мстислав, лишний раз убедившийся, сколько у них общего с этим монахом, – Карл Ингелот, Фарлов и другие. А спустя тридцать семь лет, и тоже от рода Русского?… Вначале – Вуефаст, Слуду, Прастен Акун и другие. Все как прежде, причем Слуду и Прастен Акун – племянники князя Игоря. Потом начинается ославянивание в концовке, и часто очень сильное – Прастен Тудоров, Либиар Фастов и в таком духе. Наконец купцы. Сначала варяжские имена – Адунь, Адулб и остальные. И вдруг совсем славянские – Вузлев, Синко, Борич. Скорее всего, ни одного славянина там не было (разве что трое последних). Но ославянивание началось. Вот такие победители и хотят показаться миролюбивыми. А побежденные, теша свое самолюбие, хотят показать, что они просто призвали победивших.
– А считаешь ли ты, что слова «Русь», «русский», «росс» пришли из других стран? – спросил Мстислав, сам давно уже в этом убежденный.
– Конечно, – ответил Григорий. – Есть же на севере Германии такой народ, как пруссы. Есть в Швеции город Руслаген, в Норвегии – город Русенборг, на севере Германии – город Росток. У нас же, заметь, слово «росток». А откуда появились в нашем славянском языке такие слова, как «русый», «роса»? Реку Рось так назвали, когда она вошла в состав нашей земли при Ярославе Мудром. Конечно, многие слова и названия появились уже позже, когда страну все называли Русью, а народ – русскими и россами. Но ни одно не появилось раньше. Зато те же пруссы называли северный рукав Немена Руссою. Отсюда, возможно, и название их земли – Пруссии. Мы сейчас называем окрестности этой Руссы Порусьем – не похоже ли? И наконец, я точно знаю, что за двадцать лет до прихода в наши края варягов был в Швеции народ россы. Не те ли варяги, которые пришли к нам?
Мстислав остался вполне удовлетворен.
– А три брата, три друга часто встречаются в сказках, – продолжил Григорий прежнюю тему. – Вообще, число три очень ценили в языческие времена. Как видно, души этих язычников чувствовали Святую Троицу.
– Не только три брата – три сестры тоже, – сказал Мстислав. – Моя мать рассказывала мне легенду об одном из бриттов, королей Англии, – короле Леаре и трех его дочерях. Легенду, очень похожую на сказку. Леар будто бы вступил на престол больше двух тысяч лет назад. Две его старшие дочери были хорошими, а третья – плохой, но потом, конечно, все оказалось совсем наоборот. Как это похоже на сказки о трех братьях.
– Очень похоже! Вот, я говорю, и оставим трех братьев.
– А как быть с Вадимом? – спросил Мстислав.
– Не стоит о нем, – покачал головой Григорий. – Хоть и велика память почти через два с половиной века, не стоит. Рюрик убил Вадима Храброго и его соратников, а потом много новгородских мужей бежали из Новгорода в Киев. Это, конечно, правда, но не должно такого быть после призвания. Не будем поминать и деда его Гостомысла… Кстати, не узнаем мы никогда их настоящих имен. Не удивляйся, ведь это не имена, а прозвища. «Вадим» от слова «вадить», то есть подстрекать – подстрекать к восстанию. «Гостомысл» – тот, кто мыслил в пользу гостей, купцов. Ведь после завоевания приплывающие сюда варяги были уже не грабителями, а купцами.
Мстислав и Григорий не могли, конечно, представить, что имя Вадима не забудется и станет христианским, из-за чего придется придумать какого-то ромейского святого со славянским именем, якобы жившего за много веков до этого.
– Что же до Аскольда и Дира, то раз мятежные новгородцы бежали к ним, то, значит, эти два варяга отделились от Рюрика. Надо сказать об этом, но не слишком резко.
– Может быть, так, – предложил Мстислав, – Рюрик раздавал своим мужам Ростов, Полоцк, Муром, Аскольд же и Дир, не родственники ему, но тоже варяги, отпросились со своей родней в Царьград, а по дороге оказались в Киеве и остались там.
– Спасибо, князь, – поблагодарил Григорий. – Знал я, что ты поможешь мне. К тому же Аскольд и Дир действительно ходили к Царьграду, хотя удачи там не снискали.
– Можно еще сказать, что Рюрик сначала жил в Ладоге, а через два года переехал в Новгород. Вроде бы и не говорится о том, что город построили, но…
– Имеющий глаза… Еще раз спасибо, князь. А дальше – главное, то, что было на самом деле. Одного мы так и не узнаем, были споры между Рюриком и Олегом или нет. Думаю, что были, не могло их не быть. Рюрику хватало завоеванных земель, а Олегу хотелось большего. Но раз не знаем, так и промолчим. И без того хватает правдивых событий. Легенду о смерти Олега тоже оставим, как и его торжественные похороны в Киеве на Щековиче. Хотя посадник Павел (и не только он) уверен, что Олег похоронен в Ладоге. Я думаю, что, подписав договор с греками, на следующий год он решил вернуться на родину, оставив править уже взрослого князя, но по дороге, неподалеку от Ладоги, его укусила змея. Отсюда и возникла известная нам легенда.
– Вот что меня смущает, – продолжил Григорий. – Написано, что был у Рюрика сын Игорь, которого Олег при взятии Киева показывал Аскольду и который до смерти Олега женился на Ольге. Этот Ингвар, как ты знаешь, погиб, когда второй раз пришел к древлянам за данью. Жадность погубила Ингвара… Все эти истории про сжигание бани, про раздачу воробьев и голубей кажутся мне сказкой. В отравление опоенных медовухой древлян я верю, но, опять-таки, не будем ничего менять (не зная к тому же, что там было на самом деле). Одно ясно – отомстила Хельга за своего мужа и ходила, конечно, воевать на древлянскую землю. И, конечно, не могла она не взять с собой своего сына Святослава, нового великого князя. Только он ведь был еще ребенком! Но, поскольку Олег княжил тридцать один год, а Игорь – тридцать три, Игорю в год его гибели было больше шестидесяти четырех лет. Ладно, маленького ребенка можно иметь и в такие годы (хотя поздновато, конечно). Да и не его это может быть ребенок – прости меня, Господи. Старшие же сыновья могли, допустим, умереть. Но ведь читаем мы, что в 6411 году привели ему из Пскова невесту Ольгу. Она могла быть псковитянкой, но, уж конечно, не славянкой (со своим-то именем Хельга). Допустим, в том году ей было пятнадцать лет. Значит, в пятьдесят восемь (или около того) у нее был маленький ребенок (что невозможно). За год до этого к ней сватался древлянский князь Мал. Это, конечно, можно объяснить его желанием стать великим князем. Но зачем через восемь лет (то есть когда ей было приблизительно шестьдесят четыре) к ней сватался император Константин? Умерла же Хельга примерно в восемьдесят лет. Такое возможно, женщины живут дольше мужчин, но невозможно все остальное.
