Михаил Попов - Cлавенские древности, или приключения славенских князей.
Долго бы рассказывать мне, продолжил он, о всех его злодействах, ежели б описывать их подробно, но я скажу тебе о том вообще. С тех пор, как овладел он моею книгою и Духами не приключилось во свете никакого важного несчастья, коего бы не был он виною. Сей мерзкий Эфиоп, лишась власти умерщвлять людей, терзает их напротив того всякими лютейшими мучениями, и лишает их своими очарованиями естественного их вида. Причем употребляет он такую хитрость, что все очарованные им, по тех пор неизвестны бывают свету, покамест продолжается их очарование; и одни Боги могут человекам открыть его козни. Он построил еще себе на некотором здесь острове замок, и определил его на свои увеселения, но однако ж кроме досаде и огорчений ничего в нем более не находит. Ибо похищенные им отовсюду в сей замок красавицы, какие он ни употребляет пронырства для прельщения их, все до единой презирают его, и гнушаются им, ибо правосудные Боги, в наказание ему, и для предосторожности неповинных красот, лишили его власти являться к ним в другом виде, кроме его собственного. А собственное его гнусное лицо, неудобно прельстить и самой наипозорнейшей женщины. Вот каково его изображение.
Теперь осталось мне сказать тебе окончание собственной моей повести. Я нашел, будучи еще вживе, лютое средство умерщвлять людей разнообразно, хотя б и сами Боги смерти их сопротивлялись. Но сего варварского таинства не включил я в мою книгу, ниже кому о том поведал, опасался худых от того следствий. Сия то воздержность и спасла меня во аде от конечного моего погубления, и сие есть причиною теперешнего моего заключения. Ибо сей лютый волхв, уведав от сотоварищей моих о сей моей тайне, хотел от меня об ней узнать, но я ему твердо в том отказал, что и навлекло мне от него самое варварское мучение, и темницею сей остров. Но я надеюсь, что милосердные Боги, за претерпенные мною страдания, вскоре избавят меня от власти сего тирана человеческого рода. Ибо ты, государь, продолжал он, точно мне кажется тем Витязем, от коего Боги определили мое избавление. Я уже весьма долгое время нахожусь на сем острове, вседневно ожидая с тобою моей свободы. Напоследок увидев здесь тебя, решил я испытать твое добродушие, и тем увериться, что ты будешь мой избавитель от лютого Карачуна. Для сего то точно и превратился я в молодого человека, и силою моего знания, обратил на себя толпу лютых зверей; и когда доброе твое сердце склонило тебя вдаться для меня в опасность, тогда я бросил в толпу сих животных некоторый приготовленный мною состав, который возбудив в них бешенство, обратил их на самих себя.
Едва Липоксай скончал свою повесть, как пресильное землетрясение взорвало в пещере пол и учинило великое отверстие, из коего с превеликим пламенем и сгущенным дымом выскочил к ним Исполин, вооруженный саблею, умри, вскричал они Светлосану, замахнувшись на него оружием, и прекрати надежду сего неверного Духа, и твою собственную. Но Липоксай в самый тот миг отхватил Князя от поражения, и вынес его вон из пещеры. Дерзновенный!' вскричал Исполин Духу, ты осмеливаешься защищать лютейшего моего врага; но ведай, что ты сим усугубил только свои и его мучения. Ничто вас не избавит от мщения Кapaчунова. Проговорив сие, кинулся он за Светлосаном, который, лишась волшебного своего меча при потоплении, принужден был спасаться бегством, не имея к защите своей другого способа. Помощью летающих Сандалий, прибежал он вскоре на поверхность моря, но Исполин, который был точно Карачун, не оставил за ним гнаться и по морю, будучи поддерживаем Духами.
Конечно бы от руки его погиб тогда Славенский князь, ежели б нечаянный случай, который казалось угрожал ему прямо погибелью, не спас его жизни. От продолжительного бежания, дух у него начал уже заниматься, и лишать его всей надежды ко спасению: отчаяние овладело его мыслями: он возвел глаза свои на небо, для испрошения себе помощи свыше; но в самое то время запнувшись упал, и мнил уже себя потопшим как в самый тот миг почувствовал у себя в руках нечто такое, которое падение его остановило. Они встал тотчас опять на ноги, и увидел под собою превеликого Дельфина, держащего во рту своем волшебный Левсилов меч. Обрадованный Князь сим приключением, едва осмелился поверить своим глазам: воздав благодарение бессмертным, ухватил они свой меч, и с превеликою храбростью обратился на гонящегося за ним Карачуна, который весьма уже близко от него находился. Сей гнусный волхв, сколько ни нагл был и ни дерзостен, но усмотрев Левсилсилов меч в Светлосановой руке, вострепетал и обратился в бегство, но не смог бы они избежать достойной себе казни тогда же, ежели б не спасся от того своим коварством; ибо превратясь в рыбу, повергнулся он в море, и тем избавился от неминуемой себе смерти.
Светлосан лишась таким образом своей победы, принужден был возвратиться на остров, дабы посоветовать с Липоксаем, каким образом может он достигнуть до окончания своего предприятия, в рассуждении ниспровержения сего коварного врага. Желание твое весьма похвально и велико, сказал ему Липоксай, оно избавляет мир, и меня, от наилютейшего тирана; и сколько мне ни будет стоить подать тебе о сем мое мнение ибо чародей сей не упустит наложить мне за сие наижесточайших мучений; однако же невзирая на все то, хочу тебя в сем удовольствовать. Я уже тебе объявил, продолжал он, что Карачун имеет у себя два замка: один из них украшен всеми нежностями и приятствами великолепия и пышности, а другой имеет вид самого ада, по причине ужасных своих предметов. В сем последнем замке обитает Карачун, и всякому из смертных вход в него запрещен под лишением за то живота. Кроме сего окружен он отовсюду преужасными заграждениями, которых кроме Богов и Духов никто преодолеть не может, не подвергая жизни своей неминуемой смерти. В сем замке хранит Карачун все похищенные им волшебные вещи, под стражею наиужаснейших чудовищ. Никак нельзя покуситься взойти открытой силою в сей замок, или напасть на самого сего чародея, и победить его явно. Надобно изыскивать случай, чтоб исплошить его в замке, в коем обитают у него красавицы, ибо он лишается тут почти всей своей силы; либо же при помощи Богов войти тайно, и без него, в обитаемый им замок, и напасть на него сонного. Кроме сего совета, продолжал Дух, никак помочь тебе я не могу, ибо Ния запретил мне вспомоществовать тем, которые пожелают разрушить мою неволю. Сказав сие он исчез, а Светлосан, оставшись один, вознамерился искать Карачуновых замков.
