Ростислав Самбук - Сокровища «Третьего Рейха»
Хетель остановил машину.
— Я пойду на разведку. Вы чудаки–туристы, я вожу вас, вам надоели мотели и кемпинги, хотите экзотики и одиночества…
— Идите, Вольфганг, и не забудьте сразу договориться о жарком. Больше картошки и мяса, можно, правда, и яичницу. В конце концов, все, что угодно, кроме травы… — пошутил Грейт.
Хетель, не дослушав полковника, двинулся к усадьбе. Грейт, выйдя из кабины, оперся о крыло, спросил Ангела:
— У вас не растряслись кишки? Дорога такая, что я головой чуть не пробил потолок этой колымаги.
Ангел не ответил. Разглядывал коттедж. Наконец вынес приговор:
— Здесь нам было бы неплохо. Место пустынное и всего в десяти километрах от Унтеркримля.
Полковник вынул из бумажника карту:
— И только четыре километра от штольни…
— Что–то Хетеля не видно, — заволновался Ангел. — Может, никого нет и он разыскивает хозяев?
— А дым?
— Ваша правда. Вероятно, Вольфганг договаривается.
Хетель вышел из коттеджа через несколько минут.
Грейт пытался по его виду догадаться, не потерпел ли он неудачу, но Вольфганг ничем не проявил ни разочарования, ни удовольствия: шел, уставившись в тропинку, будто она пролегла над кручей. Перепрыгнув кювет, блеснул очками.
— Договорился, — сказал кратко.
У полковника отлегло от сердца. И все же победила осторожность:
— Кто там живет?
Хетель, садясь за руль, объяснил:
— Одна женщина со старым отцом. Недавно у нее умер муж. У нее есть сын, учится где–то там, — кивнул на долину, — и редко проведывает их. Я снял две комнаты мансарды. Ничего, чистенькие…
Хозяйка ждала их возле открытых ворот. Дородная, полноватая женщина лет под пятьдесят, смотрит приветливо и улыбается. Грейту она понравилась. Выпрыгнул из машины, помог ей прикрыть ворота. Поинтересовался:
— Как с обедом, фрау?..
— Шварцвеллер, — представилась женщина. — Но я не рассчитывала на гостей…
— Если у вас найдется полтора десятка яиц и кусок грудинки, — заявил Грейт с энтузиазмом, — то мы будем спасены!
— Конечно, найдется. Есть еще сыр, колбаса и молоко.
— Сойдет, — милостиво похвалил Грейт. Оглянулся па друзей: — Фрау Шварцвеллер угостит нас прекрасным обедом. Забирайте чемоданы, Франц, и пойдем устраиваться.
Но Ангел не двигался с места. Стоял, опершись на машину. Похлопал по накрытым брезентом контейнерам:
— Вначале…
— Плюньте, — заявил полковник категорично, — ничего не случится.
Ангел уперся.
— У нас здесь небольшой багаж, — объяснил хозяйке, — и мне хотелось бы…
— Закатить машину в сарай? — догадалась та. — Надо только расчистить место. Я сейчас.
— Мы сами, — остановил ее Грейт. — А вы лучше подумайте об обеде.
Они быстро освободили место в сарае и загнали в него «пикап».
***
«Аукцион состоится четвертого сентября. Прошу прислать представителя. Лаусон».
Бонне еще раз прочитал телеграмму из Берна, адресованную Петеру Шульцу. Петер Шульц — слуга Хетеля. Значит, у них что–то назначено на четвертое сентября. Сегодня — второе, остается два дня…
Позвал сержанта Грейзля.
— Давайте машину, поедем.
— Если не ошибаюсь, в Блю–Альм? — осмелился спросить сержант. Это он привез утром копию телеграммы и был рад, что угодил комиссару.
Не успели они поставить свой «мерседес» на центральной площади Блю–Альма, как загудел сигнал и Грейзль включил рацию.
— Докладывает седьмой… Докладывает седьмой… Петер выехал из Аль–Аусзее. Красный «фольксваген» сто три–восемьдесят… Иду за ним…
Бонне посмотрел на часы.
— Я еще успею выпить кофе…
Пил кофе и машинально жевал булочку. Попросил утренние газеты. На первой странице «Фольксштимме» сразу увидел портреты трех «красавчиков».
Ангел выглядит рассерженным и даже злым, у Грейта деловой вид, смотрит куда–то в сторону, словно ему стыдно глядеть собеседнику в глаза, Хетеля же нельзя понять: спрятался за стекла очков — типичный провинциальный учитель. Внизу заметка, в которой рассказывается о преступниках. Бонне быстро пробежал ее глазами. Так и есть, главный удар направлен против Ангела — палач, комендант концлагеря, — ну что ж, политические акценты не повредят, а остальное все верно; обращение к населению с просьбой опознать преступников и немедленно сообщить полиции.
Молодец Дубровский, поработал оперативно! Он приехал в Альт–Аусзее вчера утром и поднял комиссара с постели. Пока Бонне умывался, сидел возле ванной и говорил:
— Ну, комиссар, чем вы можете объяснить очередное исчезновение преступников? Скажете, снова фатальное стечение обстоятельств? Так всегда можно оправдаться, а Ангел смеется над вашими полицейскими ухищрениями.
— Вы упрощаете, Серж, — высунул голову из ванной комиссар. — Они были в западне, и если бы не этот мерзавец Кноль…
Дубровский безнадежно махнул рукой.
— Сегодня Кноль, завтра какой–нибудь Браун. Но преступники где–то в Австрии, а вы не знаете — где. Хотите, мы обратимся к населению?
Бонне немного подумал.
— Теперь это уместно, — признался. — Возможно, они засели в горах и ищут способы перехода через границу. Да, теперь это уместно…
Дубровский быстро отбыл — и вот результат. Даже правые газеты «Нойе прессе» и «Зальцбургер нахрихтен» не смогли обойти этого дела, правда, подали его совсем с иных позиций, делая ударение на убийстве библиотекаря, но портреты тоже дали.
Комиссар отложил газеты и пошел к «мерседесу».
— Сейчас они будут здесь, — сообщил сержант, будто Бонне и сам не знал этого.
Красный «фольксваген» остановился в переулке за почтой. Петер Шульц не сразу вышел из машины. Посидел немного, но, никого не заметив, пошел на почту. Получив телеграмму, прочитал и порвал на мелкие клочки, незаметно бросил их в корзину. Вышел из почты, постоял на пороге, оглядываясь, потом сел в «фольксваген» и стал петлять по городу, убеждаясь, не повис ли кто на хвосте.
Бонне смеялся: все было предусмотрено, и Шульц мог ездить до последней капли бензина — из Блю–Альм только три выезда, и каждый из них контролируется полицией.
Скоро Шульц успокоился и остановился возле бензоколонки. Бонне взял микрофон.
— Внимание! Всем постам быть наготове! Очевидно, он выедет на автобан. «Форд» — семнадцатый, идите вперед и ждите на перекрестке возле автобана.
Предвидение комиссара оправдалось: Шульц повернул на шоссе, ведущее к автобану. «Мерседес» комиссара шел за ним на расстоянии километра. Бонне был уверен, что Шульц поедет в горы, и удивился, услышав. вдруг:
— Шеф, это «форд» — семнадцатый. Наш подопечный взял курс на Вену. Иду за ним.
