Александр Лукин - Сотрудник ЧК
— Пока никто.
— Денька два переждем, чтобы улеглось, а после дам тебе еще заданьице. А сейчас иди, как бы не хватились.
Алексею следовало торопиться, но ему не хотелось уходить, ничего не выведав у шпионов. Марков сам пришел ему на помощь.
— У тебя ночной пропуск? — спросил он.
— Да.
— Возьми с собой Севу. Надо карту доставить. Наткнетесь на патруль — отвлеки… Завтра заскочишь на почту, Дося скажет, что делать дальше.
— До утра не можешь дождаться, — заворчал Сева. — Обязательно гонять человека в дождь. Что, Дося не передаст?
— Молчи! — оборвал его Марков. — Вот тебе карта, спрячь. И скажи там, чтобы сейчас же отправили.
Дина проводила их до калитки. На прощание она сказала, будто извиняясь:
— У нас еще все впереди, Алеша…
НА ЯВКЕ СМАГИНЫХСева продолжал ворчать и на улице:
— Отделался! Выгнал, словно собаку…
Ростом Сева был такой же, как Алексей, и в его рыхлой нескладной фигуре угадывалась недюжинная сила, а голосок имел плаксивый, тонкий и говорил нараспев, слегка пришепетывая:
— Это же не человек, а эгоист! Отдай за него душу, а он и не покашляет! Тебе хочется побыть с девочкой, что я имею против? Так нет! Ему надо, чтобы я совсем ушел!
— Что ты болтаешь! — теребил его Алексей. — С какой девочкой?
— А ты сам не додумал?
— С Диной?
— С кем же еще!
— С чего ты взял, дурак! — неизвестно почему вспылил вдруг Алексей. — Что ты языком вертишь!
— Ты в нее врезался, — спокойно сказал Сева, — это видно даже слепому, так тебе не хочется верить. Ой, мальчик, не ты первый, не ты последний!
— Подожди! Почему ты решил, что она с Марковым?
— Смотрите на него: я решил! У них же пламенная любовь! Чувства!.. Плевал я на те чувства! Я бы эту Досечку своими руками придушил! Одна только польза от нее, что приманивает таких, как ты. Теперь они тебя возьмут за жилку, все высосут до капелюшечки, а ты дожидайся, может, Досечка не обманет!
— Болван! — проговорил Алексей. — Разве я ради бабы? Чихать мне на вашу Досю!
Они подошли к центральным улицам. Сева замолчал и пропустил Алексея вперед.
…Конечно, Сева мог и приврать, но Алексей почему-то поверил сразу. Он по-новому оценил и те взгляды, которыми обменивались Марков и Дина (в них было больше, чем простое взаимопонимание), и то, что они обращались друг к другу на «ты», а Дина звала Маркова уменьшительно «Витей»… Нет, Сева не врет… Но тогда непонятно, зачем понадобились Дине сегодняшние нежности? Еще вчера это было оправданно: завлекала простодушного парня. Но зачем это ей сегодня, когда карта похищена и Алексей, по их мнению, связан по рукам и по ногам?
Сева приглушенно командовал: «Налево…», «Прямо…», «Сюда».
Они благополучно добрались до окраины, покружили по переулкам и наконец пришли.
Это был запущенный постоялый двор: дырявые навесы, затон, покрытый липкой навозной грязью, с поломанными яслями для скота и какой-то несуразный приземистый дом, сложенный из толстенных бревен, в которых прорезаны крохотные оконца. Посреди двора стояли телеги с задранными оглоблями, где-то в темноте жевали лошади.
— Айда со мной, — сказал Сева, — сейчас обратно отведешь.
На условный стук — три двойных удара и, чуть погодя, еще один—дверь отворил босой бородатый мужик в посконной рубахе, свисавшей на солдатские линялые штаны. Он держал в кулаке витую церковную свечу.
Увидев рядом с Севой незнакомого человека, мужик поспешно задул свечу.
— Свой, — успокоил его Сева. — Крученый прислал. Григорий у тебя?
— Туточки… Спыть.
— Буди по-быстрому!
Мужик впустил их в большую, освещенную коптилками комнату с двухэтажными нарами вдоль стен. Горько пахло промокшей одеждой. На нарах спали какие-то люди. Когда стукнула дверь, они зашевелились, приподняли головы.
— Це Сева, — сказал хозяин. Головы опустились.
Хозяин ушел за занавеску, отделявшую печной угол, и вскоре вернулся с высоким заспанным человеком, вид которого в первый момент изумил Алексея. Он был в расстегнутой студенческой тужурке с блестящими пуговицами и бархатными петлицами на воротнике. На ногах шевровые сапоги с голенищами, сдавленными в гармошку. Под тужуркой, высовываясь наполовину, висел маузер.
Не только тужурка, но и каждое движение выдавали в этом человеке городского жителя. Лицо, опушенное светлой бородкой, было бы даже красивым, если бы не красные пятна на переносице и отечные мешки на скулах — следы систематического пьянства. Густые брови, срастаясь, оплошной линией тянулись от виска до виска, на них спадали путаные, давно не стриженные волосы.
Он окинул Алексея въедливым подозрительным взглядом и, когда Сева повторил, что это — свой, поздоровался отрывистым кивком.
Они с Севой сели к столу и заговорили вполголоса, сдвигаясь лбами. Сева передал «студенту» (так Алексей окрестил его про себя) присланную Марковым карту и строжайший наказ немедленно переправить ее через Чалбасы, Каланчак, Новотроицкое. Алексей понял — в Крым…
— Доставим, — хрипато, как от перепоя, сказал «студент», растирая на щеке розовую вмятину от подушки. — Сейчас же поеду на хутор, не позже чем утром, отправлю Мартыненко, так и скажи ему. А как добыли карту?
— Вон тот постарался, — указал Сева на Алексея. — Добрый скачок отмочил!
«Студент» снова, на этот раз с большим расположением, оглядел Алексея. Сева наклонился к нему и что-то долго шептал в самое ухо. Как ни напрягался Алексей, он расслышал только отдельные слова: «Приготовил такую… долбанет к чертовой матери!., тебе… чтобы там и дожидался… может послезавтра… она одна закончит…»
— Ладненько, — громко сказал «студент», — все ясно.
Он начал одеваться. Поверх тужурки натянул длинную, до колен, бекешу, покрылся широкополым брылем и сказал хозяину:
— Хвыля, буди Макарку. А вы, — повернулся он к Севе и Алексею, — поспешайте, я за вами. Скажите Крученому, что все будет в ажуре…
За воротами Алексей опросил:
— Кто он такой?
— Так то же ж Смагин. Григорий Смагин! — словно удивляясь неосведомленности Алексея, сказал Сева. — Неужто не слыхал?
— Бандит? — вырвалось у Алексея. Сева остановился.
— Сам ты бандит, курья печенка! — зашипел он. — Это твои краснопузые — бандиты! Ан-ти-ли-гент! Таких на всю Россию две бутылочки! Бандит!.. Может, и я, по-твоему, бандит? Григорий образованность имеет, на адвоката учился… Что ты можешь о нем понимать, дерьмо ты!
…Слышал ли Алексей про Смагина, вернее, про братьев Смагиных? Их было двое — Григорий и Василий.
С тех пор как он начал работать в Херсонской ЧК, не проходило недели, чтобы о братьях-разбойниках не говорили громко, со скандалами, с упреками в адрес то одного, то другого оперуполномоченного. Особенно доставалось Адамчуку, в обязанности которого входила ликвидация подобных субъектов.
