Игорь Болгарин - Миссия в Париже
– Заговорила совесть. Как бы вам это попроще? Он ведь фактически вас ограбил.
– Не совсем так, – продолжал свое «котелок». – Я проиграй. Он – выиграй. Это нормално. Я не совсем… как это… обижай.
– Это ненормально. Но не будем спорить, – твердо сказал Кольцов.
– Спасибо, – наконец что-то понял «котелок». – Болшой спасибо. И позвольте, я немного представляюсь. Для знакомства. Я… как это? – он с трудом находил русские слова. – Мой работа… как это?..
– Вы говорили с ним по-французски, – сказал Миронову Кольцов. – Ну и продолжайте. Пусть человек не мучается.
– Уи, уи! – обрадовался предложению Кольцова «котелок» и торопливо, заглатывая слова, заговорил по-французски.
– Говорит, что он что-то вроде спекулянта, – бойко перевел Миронов.
– Нон! – отрицательно замотал головой «котелок». – Нет спекулан. Жесюи зомдафер… бизнес. Понимай?.. Же травай… покупай, продафай. Нон спекулан.
– Ну, понятно. Маклер, что ли? – помог разобраться Кольцов.
– Уи, уи! – согласился «котелок» и снова продолжил. Теперь он говорил медленно, иногда терпеливо, по нескольку раз произносил одно и то же слово, чтобы Миронов его правильно понял.
– Говорит, что его зовут Ленарт Ульсон и что его знают не только в Швеции. Он когда-то встречался с Воровским и даже имел с ним какие-то дела. Он в меру сил и возможностей помогал Советской России.
– Уи. Вац-лав Вац-ла-во-вич, – подтвердил Ульсон. – Учил меня русски.
– Узнай, а как он сейчас относится к Советской России? – спросил Кольцов.
– Говорит, он бы очень хотел торговать с Россией. Но, к сожалению, Балтика закрыта Антантой. Иногда туда пробиваются маленькие суда, но это очень опасно. Говорит, туда ходят только самые отчаянные. Нормальные люди не хотят рисковать.
Когда их пароходик уже двигался по шхерам и приближался к центру Стокгольма Стадену, Ленарт Ульсон подошел к ним, стал что-то энергично говорить Миронову.
– Господин Ульсон благодарит за приятное совместное путешествие.
– В большей степени, конечно, вас, – Кольцов не преминул напомнить Миронову о его карточном конфузе.
– Не будем об этом, – нахмурился Миронов. – Уже идет третий час, как я встал на путь исправления, – и продолжил переводить: – Господин Ульсон говорит, что он с сочувствием и надеждой смотрит на новую Россию, и верит, что скоро они снова смогут беспрепятственно торговать.
Затем Ульсон демонстративно повернулся к Кольцову. Вероятно, он наконец разобрался, кто из них двоих главный, и стал что-то излагать именно Кольцову. Миронову он отвел всего лишь роль переводчика.
– Господин Ульсон говорит, что насчет «князя» и «графа» он догадался. Это была шутка. Он иногда тоже любит шутить… Говорит, если у нас возникнут какие-нибудь затруднения, он будет рад нам помочь, – нисколько не обидевшись на Ульсона, продолжал переводить Миронов. – Просит запомнить, его контора находится на Тулегатан. Это в самом центре города.
И, уже сойдя на берег и прощаясь в порту, Ульсон еще раз напомнил:
– Тулегатан, семь. Не забудьте, – и затем спросил: – Вы надолго в Стокгольме?
– Если бы подвернулось подходящее корыто, мы бы уплыли в Россию уже сегодня, – сказал Кольцов.
– Не торопитесь. Когда вам еще доведется побывать здесь? На мой вкус, Стокгольм – один из красивейших городов Европы. Он тихий, спокойный, не раздражающий глаза и способствующий душевной гармонии, – перевел Миронов и затем восхищенно сказал: – Во загнул!
– Вы?
– Да нет, Ульсон. Прямо шпарит стихами. «Душевный покой»… Господин Ульсон советует нам погулять по Стокгольму. Осмотреться. Отдохнуть… Говорит, если мы еще не определились с отелем, рекомендует отель «Кальмар» на Сергельсгатан. Господин Ульсон имеет к нему отношение, говорит, чтобы мы всего лишь сказали управляющему, что – от него.
И, уже отойдя на некоторое расстояние, Ульсон вдруг замахал им руками и вновь вернулся. Стал снова что-то втолковывать Миронову.
– Говорит, что хотел бы в ближайшие дни с нами встретиться. У него возникли какие-то мысли, которые не могут нас не заинтересовать. Но пока он не до конца все продумал и поэтому воздерживается их излагать.
– Зафтра, зафтра! – по-русски сказал Ульсон, и, небрежно помахивая проигранным и вновь обретенным чемоданчиком, он смешался с толпой.
А они еще какое-то время молча стояли на припортовой площади, прислонившись к фигурному чугунному ограждению, разглядывая покидающих порт пассажиров. И когда площадь опустела, Кольцов посмотрел на Миронова и коротко спросил:
– «Кальмар»?
– Сергельсгатан, – как отзыв на пароль, ответил Миронов.
– Нет! Я передумал. Прежде всего – Аппелбергсгатан, семнадцать.
– Эспер Эгирют?
– Да.
Забросив за плечи свои маловесомые рюкзаки, они неторопливо, прогулочным шагом направились по Стокгольму, здраво рассудив, что отель «Кальмар» никуда от них не денется. Прежде всего, надо решить самый главный вопрос: встретиться с этим самым шведом, который, как они надеялись, переправит их в Петроград, и обговорить с ним все их дела.
Глава вторая
Стокгольм и в самом деле показался им не хуже Парижа. У каждого из этих двух городов была своя, очень индивидуальная красота.
Париж при всем изяществе и архитектурной изысканности его домов и соборов, при всей живописности улиц и улочек казался тесным и многонаселенным. Застроено было все, что можно было застроить, дома тесно жались друг к другу.
Стокгольм был совсем иным. Дома здесь не лепились один к другому, а словно бы вежливо уступали часть своей территории широким улицам и площадям. Архитектура была тоже скупая, не суетливая, дома монументальные, основательные. Глаз здесь отдыхал. Город чем-то напоминал гордого бородатого викинга, прочно стоящего обеими ногами на отутюженных балтийскими водами каменных глыбах.
Аппелбергсгатан, семнадцать они отыскали довольно легко. Но господина Эспера Эгирюта дома не застали. Их на пороге встретила высокая и худая женщина, не знавшая ни французского, ни русского языка. Они с трудом выяснили, что ее брат Эспер не так давно ушел в море, и она уже около месяца не имеет о нем никаких вестей.
Не хотелось думать, что Эспер погиб, но и надеяться им больше было не на кого и не на что. Ждать невесть чего было бессмысленно. Эспер может вернуться через день или через неделю, а может и вовсе не вернуться. Лучше всего брать свою судьбу в свои собственные руки.
И теперь все свое время они стали проводить в порту в надежде на случайную удачу.
Стокгольм со всех сторон омывается тихими водами большого судоходного озера Меларен. С морем город связан узкими проливами и шхерами. По ним, в самый его центр, в Стаден, приходят надменные белоснежные пассажирские пароходы и тяжелые трудяги-торгаши, распространяющие экзотические запахи далеких южных стран. В этом порту Кольцову и Миронову делать было нечего.
