Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля (сборник)
– Трехпарусник? – спросил он, подходя к Николе. – А ты не ошибаешься, друг?
– Никак нет, синьор, – ответил грек. – У меня слишком хорошее зрение, чтобы не отличить галеры от шиабеки или галиота.
– Ах, съешь их акулы! – ворчал дедушка Стаке, отирая со лба холодный пот. – Ну-ка, брат, Никола, дай я сам взгляну. Авось и мои глаза увидят что-нибудь.
С этими словами он одним прыжком взобрался на капитанский мостик, куда вслед за ним поднялись герцогиня и виконт.
– Ну, где же твои паруса-то? – говорил он, вертя во все стороны головой и не видя ничего, в чем ему очень не хотелось сознаться.
– А вот там, – лаконически сказал грек, указывая рукой на едва заметные белые точки, двигавшиеся на горизонте.
– Да, и то… трехпарусник! – с изумлением воскликнул старый моряк. – Ишь ты, а ведь это и в самом деле галера!
– Венецианская или турецкая? – осведомился виконт, тревога которого с каждой минутой все более и более возрастала.
– Ну, этого я отсюда разглядеть не могу, синьор, – отвечал старый моряк. – Даже в подзорную трубу, пожалуй, не различишь, какой на ней флаг: слишком еще велико расстояние.
– А не похоже на венецианскую галеру? – спросила в свою очередь и герцогиня.
– Откуда же взяться с этой стороны венецианской галере, синьора, когда Кипр уже находится в когтях у турок?
– Следовательно, это галера турецкая?
– Вернее всего, что так, синьора.
– Не попытаться ли нам схватиться с этой галерой и потопить ее? – храбрился виконт.
– Нет, синьор, об этом и думать нечего, – возразил Никола. – Нам остается только одно: выброситься на берег… К несчастью, ветер все более и более стихает…
– До берега далеко, – заметил дедушка Стаке.
– Почему же тот корабль идет гораздо скорее, нежели наш? – недоумевал Ле-Гюсьер.
– А потому, синьор, что он идет на просторе, гораздо дальше от берега, нежели мы, и на его пути ветер еще не уменьшился, судя по доходящим сюда волнам. Такие чудеса на море бывают.
– Так отчего же бы нам не войти в полосу ветра?
– Нам нет расчета уходить чересчур далеко от берегов, синьор.
– Ах, какой вздор! Чего нам бояться встречи с этой галерой, когда у нас столько колубрин, пищалей и всякого другого оружия? Что вы скажете на это, Элеонора? – обратился Ле-Гюсьер к своей невесте. – Кто же лучше капитана Темпесты может решить этот вопрос.
– Направьте наш галиот в одну линию с галерой, дедушка Стаке! – отозвалась храбрая девушка. – Может быть, эта галера вовсе и не враждебная нам, и мы только опозорим себя трусостью, раньше времени убегая от нее. А если мы убедимся, что она действительно нагоняет нас с дурными целями, то всегда успеем свернуть к берегу. Не так ли, дедушка Стаке?
– Что вы ни скажете, синьора, все хорошо, – восторженно проговорил старик. – Не даром я говорю, что вам следовало бы быть великим адмиралом… Самый опытный моряк не мог бы сказать лучше вас… Эй, ребята! – крикнул он матросам. – Вытягивай шкоты и поворачивай к ветру!
Пока матросы исполняли маневр, который должен был увеличить замедлявшийся ход галиота, Ле-Гюсьер и Перпиньяно занялись распоряжениями по приготовлению колубрин и другого оружия для необходимой обороны.
Через час все было уже в порядке, и галиот мог в случае надобности встретить неприятеля в полной боевой готовности. Теперь не оставалось более никакого сомнения в том, что замеченная Николой Страдиото галера направлялась прямо на них. Хотя невозможно было еще определить, венецианская она или турецкая, но наблюдатели с галиота скорее ожидали увидеть на настигавшем их судне зеленый флаг пророка, нежели белый с изображением льва святого Марка, покровителя Венецианской республики.
– Кажется, они скоро нагонят нас? – заметила герцогиня.
– Я полагаю, что старик далмат не позволит поймать себя, – поспешил успокоить свою невесту виконт. – Это, по-видимому, опытный морской волк.
В этот момент позади беседовавших жениха и невесты вдруг раздался чей-то незнакомый голос, говоривший по-арабски:
– Разве ты уже позабыла, госпожа, что мой господин приказал мне быть к твоим услугам?
Герцогиня с живостью обернулась и увидела перед собой Бен-Таэля, невольника Мулей-Эль-Каделя, оставленного последним при ней на случай какой-нибудь опасности.
– Что ты говоришь? – спросила она.
– Мой господин приказал мне немедленно сообщить ему, если тебе будет угрожать какая-либо большая опасность, – продолжал невольник. – Такая опасность уже наступает, и Бен-Таэль должен…
– Так и ты думаешь, что эта галера турецкая?
– Да. Я поднимался на мачту и видел, что тот корабль идет под зеленым флагом пророка. Корпус корабля очень высокий. Такого корпуса венецианские галеры не имеют.
– Что же ты намерен делать?
– Попросить у вас позволения добраться до берега и предупредить своего господина раньше, чем меня заберут в плен вместе со всеми вами. Тогда я уж не в силах буду оказать вам пользу.
– Но ведь мы далеко от берега… Как же ты до него доберешься?
– Бен-Таэль – хороший пловец, – с чуть заметной улыбкой сказал невольник. – Он не боится дальности расстояния от берега, и никакие волны ему не страшны.
– Но быть может, галера нас и не догонит? Посмотри, как хорошо мы опять пошли.
– Это возможно, госпожа. Но все-таки лучше быть готовым к худшему и принять необходимые меры.
Герцогиня взглядом посоветовалась с виконтом.
– Да можно ли вообще доверять этому… Дамасскому Льву? – спросил последний по-французски.
– О, вполне можно! – горячо проговорила Элеонора. – Он мне так признателен за то, что я пощадила его жизнь, когда она была в моих руках, что готов все сделать для меня. Прошу вас не сомневаться в этом, мой дорогой Гастон.
– В таком случае этот человек может выполнить свое намерение, если вы согласны… Я ему скажу сам.
И, обратившись к невольнику, он сказал ему на арабском языке:
– Если ты так надеешься на себя и не боишься утонуть, то плыви с Богом. В случае же, если нам придется выброситься на берег, ты, вероятно, услышишь об этом и отыщешь нас где-нибудь.
– Хорошо, господин. Надеюсь, вам не придется выбрасываться на берег и вы благополучно войдете в залив… Но все-таки нужно быть готовым ко всему, поэтому я, с вашего позволения, тотчас же и отправлюсь к моему господину.
С этими словами он отвесил герцогине глубокий поклон, потом покрепче стянул вокруг себя пояс, поправил заткнутый за него ятаган, сбросил с себя бурнус и, оставшись обнаженным по пояс, ухватился за борт и ловко перекинулся через него прямо в море.
– Сто тысяч акул! – воскликнул Стаке, ничего не знавший о предприятии невольника и только заметивший со своего мостика, что кто-то шлепнулся в воду. – Человек за бортом… По местам, к повороту!
