Улыбка гения - Софронов Вячеслав
— Скажете тоже, — не поднимая головы и торопливо записывая что-то в своем блокноте, отвечал корреспондент, — мне никогда такого в голову не придет, я же не служу пока еще…
— А что вы там строчите, позвольте поинтересоваться? — спросил его Менделеев, пытаясь разобрать корявые почеркушки журналиста.
— Так, для себя. А то забуду, — ответил тот, все так же не поднимая головы.
— Это плохо. Память надо тренировать, а то забудете, господин Апостол Тринадцатый, как вас зовут на самом деле. Или мои слова переврете. Может такое быть? Ответьте!
— Затем и пишу, чтоб не забыть, — невпопад отвечал тот. Скажите, — наконец оторвался он от блокнота, — в чем все же заключается ваше открытие? Но так, чтоб я понял и всем нашим читателям понятно стало.
— Ну, это от читателя зависит. Если он глуп и в науках несведущ, навряд ли что поймет, даже не трудитесь.
— Но все-таки…
Менделеев ненадолго задумался, потом взял книгу у него из рук и, водя пальцем, начал показывать:
— Вот я собрал все известные химической науке элементы, а их на тот момент было ровно 63… Легко запомнить: на шахматной доске 64 клетки, а элементов 63. Что скажете? Понятно объясняю?
— Вроде бы…
— Но буквально недавно один французский ученый открыл еще один элемент, который он назвал «галлий». Но самое интересное, что я его существование предвидел…
— Это как вы его предвидели? Тоже во сне, что ли?
— Опять вы о каком-то сне, дался он вам. Вы, гляжу, мою шутку всерьез приняли, — недовольно хмыкнул он. — Долго объяснять. Слушайте дальше. Мной было предсказано существование и других элементов, которые рано или поздно будут найдены.
— И когда?
— Об этом судить не берусь, но думаю, что в очень скором времени. И для всех новых элементов найдется место в моей таблице.
— Получается, как в лото, что ли? Вы нарисовали таблицу, зная, сколько бочонков с разными элементами лежит в мешочке? Теперь осталось все их достать оттуда и расставить на свои места? Вот так читатели точно поймут, — обрадовался корреспондент, начав опять записывать.
Менделеев от души рассмеялся. Лаборант тоже смотрел на них, улыбаясь, но в разговор предпочитал не вмешиваться.
— Ох, вас бы, молодой человек, мне на лекцию, чтоб вы моим студентам суть происходящего разъясняли, вот потеха бы была, я себе представляю. Может, взять его к себе помощником? — спросил он, обращаясь к Алексею.
— Вам виднее, Дмитрий Иванович, но я бы поостерегся, а то такого наговорит, все студенты разбегутся.
— Я и не собираюсь у вас на лекциях выступать, — зло огрызнулся корреспондент, поняв наконец, что над ним просто издеваются. — Я вот что еще хотел узнать… Скажите, если все ваши вещества…
— Элементы, — поправил его Менделеев,
— Пусть «алименты», — не замечая, что делает явную ошибку, продолжал тот, в то время как Менделеев переглянулся с лаборантом и подмигнул ему, — если они все помещены в одну таблицу, а не в несколько, то значит…
— И что это значит? — спросил с удивлением Менделеев,
— Что они как-то все связаны меж собой. Так это?
— Помнится, вы с этого и начали. Несомненно, связаны. Все они находятся на нашей планете, которую зовут Земля. И газы, и жидкости, и твердые вещества…
— А откуда они здесь взялись? Кто их так расположил, что они все вдруг ни с того ни с сего вдруг вписались в вашу таблицу, которая вам приснилась? — развивал свою мысль корреспондент, успевая что-то писать в блокноте.
— Да забудьте вы, милостивый государь, ради всего святого про какой-то сон. Еще раз повторяю насчет своего сна: я просто пошутил. А вы заладили: во сне, во сне. Так, чего доброго, опозорите меня на весь честной мир. А насчет того, как и почему они появились и именно в таком порядке, то вопрос не ко мне. Уж простите великодушно…
— А к кому же тогда? — наивно спросил тот, смешно тараща глаза то на одного, то на другого. — Кто может мне на это ответить? А то статья будет неполная без этого ответа…
— Это вопрос к Господу Богу, — не выдержав напора, с улыбкой ответил Менделеев. — Коль он создал мир, то он так и элементы расположил. Так, Алексей? — вновь обратился он к лаборанту, ища у него поддержки.
— Именно так, Дмитрий Иванович, Бог наверняка знает, но почему-то молчит… — поддержал тот своего шефа.
В это время дверь открылась, и в лабораторию заглянул профессор Зимин, который, увидев корреспондента, кивнул головой и сказал:
— Значит, он все-таки нашел вас, Дмитрий Иванович? А то бегал и у всех спрашивал: где найти Менделеева, который что-то там открыл. И что вы, уважаемый коллега, сумели такое открыть, что уже отовсюду к вам журналисты бегут, словно на горяченькие блины?
Менделеева смутил вопрос старшего коллеги, и он попытался отшутиться:
— Как вам сказать, Николай Николаевич, мой периодический закон, который вы признавать почему-то отказались, вдруг заинтересовал этого молодого человека. Сам удивляюсь, но факт…
— Не вижу за собой никаких прегрешений, коль отнесся к нему без всякого интереса. И еще раз повторю: он ни на чем не основывается, кроме как на вашей… Как бы точнее слово подобрать… Скажем так, интуиции, или внутреннее чутье. А чутье, оно для гончей собаки хорошо, а вот ученому, тем более химику, результаты нужны, которыми вы, дорогой мой и всячески уважаемый коллега, увы, не располагаете. Так понимаю? Вот, и я об этом же. Нет результатов, о чем речь вести? — И он повернулся, чтоб уйти, но Менделеев, вспыхнув, остановил его:
— Позвольте, а как же открытие француза Поля Лекока… не помню, как его точно зовут, вроде Буободран? Так вот, им не так давно, как вам, надеюсь, известно, открыт совершенно неизвестный ранее элемент, который он назвал галлием. А именно он был предсказан мной! Но только я дал ему название — экаалюминий. И что вы думаете? Он почти точно вписался в пустую клеточку, что была мной обозначена в таблице. Что вы на это скажете?
Корреспондент с интересом прислушивался к спору двух ученых, поводя головой то в одну, то в другую сторону, но ничего при этом не записывал, поскольку не совсем понимал, о чем идет речь.
— Именно, что почти вписывается. Совпадение и не более того. Это все надо перепроверять на десятки раз. Кстати, у вас, насколько мне помнится, лекция завтра, зашел узнать, все ли готово?
— А как вы думаете? — набычившись, ответил Менделеев, зло сверкнув глазами. — Когда я был не готов к лекции? Припомните мне, но спасибо, что напомнили, весьма тронут вашей заботой…
— Не за что, — натянуто улыбнулся тот, — все же вы мой ученик, и не надо на старика обижаться, я вам, Дмитрий Иванович, добра желаю. И вы отлично о том знаете, не надо смотреть на меня так, будто видите во мне врага…
— Прошу прощения, Николай Николаевич, вспылил, — слегка поклонился Менделеев, испытывая и в самом деле неловкость.
— Тем более не будем вести спор при постороннем человеке, да еще журналисте. А то напишет о нас с вами бог знает что, а нам потом расхлебывать. — Он легонько похлопал Менделеева по плечу и удалился со словами: — Желаю здравствовать…
— А кто это был? — тут же задал вопрос молчавший до того корреспондент. — Ваш начальник? И совсем не сердитый, не то что вы…
— Не ваше дело, — сердито буркнул в ответ Менделеев, все еще не пришедший в себя после стычки с бывшим учителем, — надеюсь на этом вопросы закончились? Тогда прошу вас удалиться, я еще не закончил подготовку опыта, угробив на вас столько времени.
— Вопросов почти нет, благодарю вас. Значит, вы считаете, что Господь Бог расположил все вещества в таком порядке, а вы впервые это заметили и…
— Пошел вон со своими дурацкими вопросами, щелкопер! — не выдержал Менделеев. — А то точно в ванну с кислотой затолкаю. — Тот, не дожидаясь повторного приглашения, пробкой вылетел вон, оставив в лаборатории свою шапку, которую Менделеев брезгливо поддел лежащей на столе указкой и вышвырнул в коридор. — Навязался этот проходимец на мою голову, а я, словно петух на заборе, распелся… — продолжал он злиться на себя.
