Хельмут Ханке - На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины.
Юная девушка и молодой мужчина приносят жертву богине любви в присутствии многих лиц обоего пола. Я рассказываю об этом, принимая во внимание много обсуждавшийся вопрос, не основывается ли стыдливость на природном инстинкте…
На сборищах развлекаются тимароди – сладострастным танцем, исполняемым молодыми девушками. Слова песен, которыми сопровождается этот танец, самым откровенным образом поясняют все подробности… Очень значительное число туземцев обоего пола объединено в особые сообщества, в которых женщины являются общими для всех мужчин».
Другое описание Южных морей, дошедшее до нас, было составлено простым матросом, немецким кузнецом Генрихом Циммерманом. Предприимчивый уроженец Пфальца отправился в Лондон, чтобы принять участие в третьем путешествии Кука. Путешествие он перенес целым и невредимым и уже в 1781 году опубликовал книгу, снабженную эпиграфом «Чем полно сердце, то льется из уст», из которой мы заимствуем следующую характерную цитату: «Светлые блики сновали по телам девушек, только что начавших танцевать. Гибко, податливо двигались взад и вперед их тела, руки извивались, кисти, как бы играя с воздухом, воспаряли вверх и вниз. Это было неразделимое сочетание скольжения, танца и пения, словно мы находились в волшебном саду, который длительное время был заколдован и вход в который я отыскал».
В такой же упоительный восторг впадали все, кто ступал на этот райский берег.
Так моряки чувствовали себя не только на Таити, но и на Гаваях, и на других островах Южных морей. Там они забывали тяготы моряцкой жизни, а заодно и строгую корабельную дисциплину. Им хотелось бы остаться там до конца своих дней. Поэтому нигде не было столь большого числа дезертирств, как на кораблях, плавающих в Южные моря. И вовсе не случайно, что именно в этих водах возник мятеж на «Баунти».
В Новой Зеландии матросы Кука постоянно разгуливали с красными носами, поскольку женщины маори пудрили свои лица охрой. В знак приветствия там принято тереться носом о нос. Семнадцатилетнему Георгу Форстеру посчастливилось принять вместе со своим отцом участие в одном из кругосветных плаваний Кука. Одна глава из его путевых заметок отведена любовным похождениям матросов. На Новой Зеландии «получение доказательства благосклонности этих красоток, – пишет Форстер, – зависело не только от их симпатии: это следовало еще сначала обговорить с их неограниченными господами – мужьями.
После того как такое согласие приобреталось за большой гвоздь, рубашку или что-либо подобное, женщина была свободна предпринимать со своим любовником все, что угодно, и могла уже позаботиться еще об одном подарке – лично для себя».
Нельзя, однако, без всяких оговорок объявить образ действия полинезийских мужчин сутенерством. Ведь понятие нарушения чести островитянам Южных морей было неизвестно просто потому, что у них была другая мораль.
К тому же женщина в социальной системе островитян считалась существом второго сорта. Кроме того, господствовал еще и обычай гостеприимной проституции, который некогда был принят у многих народов. Если чужой приходил не как враг, дружелюбие к гостю обязывало хозяина учитывать все его желания.
Таитянки толпой вплавь добирались до трех кораблей Кука и взбирались на палубы. Так ответили они на запрещение матросам сходить на берег. «А сегодня они явились в таком количестве, что многие из них, не найдя себе пары, шатались по верхней палубе как неприкаянные…
Вечером женщины разбились на кучки и открыли танцы на баке, шкафуте[05] и юте. Их веселость доходила часто до разврата».
Хотя подобные посещения на военных кораблях английского флота официально и не были разрешены, в европейских гаванях на борт тоже нередко стекались стайки обладательниц юбок, желающих разделить на ночь с матросами их койки.
Даже на нельсоновском «Виктори», когда он стоял на якоре, находилось иной раз до 500 представительниц слабого пола. В 1782 году в Спитхэде ночью вследствие взрыва затонул английский линейный корабль «Ройял Джордж». Среди 1000 его жертв, поглощенных пучиной, было 300 женщин! Иногда посетительницы просыпали, должно быть, выход в море и вынуждены были принимать участие в плавании.
В конце концов Адмиралтейство стало рассматривать увольнение на берег как меньшее зло, даже если иной раз это и вело к дезертирству. С тех пор и для матросов военных кораблей не стало больше запрета вкушать радости, никогда не возбранявшиеся их коллегам с торгового флота.
Едва отгрохочут в клюзах якорные цепи, как матросы уже нетерпеливо начинают втягивать носом запахи, которые испускают портовые закоулки во всем мире. Настроение повышалось до предела. Пели, шутили, чистились и мылись.
Ни один капитан не отваживался ограничить эту веселость команды, предпочитая по возможности не показываться на палубе. Ведь вместе с матросами уходила в увольнение и дисциплина. И хотя выход на берег ограничивался 24 часами, но потом традиционный корабельный порядок нарушался на несколько дней.
В течение следующего после увольнения дня особые команды с трудом выметали тружеников палубы из всех портовых злачных местечек. И даже после того как в конце концов забирали последних гуляк, корабельное руководство должно было день-другой смотреть в оба. Лихо отделанные в драках и поножовщине отпускники были к тому же в большинстве случаев абсолютно пьяными или притворялись таковыми, ибо известно, что дуракам жить безопаснее. Все они, вплоть до мертвецки упившихся, валяющихся на палубе парней, орали, сквернословили, пели, а то и затевали рукопашные схватки, поскольку с похмелья старая вражда вспыхивала с новой силой.
Офицеров, которые неосмотрительно отваживались появиться на палубе, осыпали проклятиями. «Натягивать вожжи» снова можно было лишь постепенно, когда корабль был уже в открытом море.
Гавани всегда оставались не только пунктами перегрузки товаров, но и биржами любви и пороков, правда, фасады и кулисы рынка любви в разные времена несколько менялись. Так, пожалуй, останется до тех пор, пока корабли будут водить моряки из плоти и крови.
«Расставаясь с дорогой, моряк в мечтах уже с другой» – гласит пословица. Кажется, однако, что современная техника все больше и больше урезает благоприятные для вечных скитальцев возможности «шерше ля фам» (ищите женщину. – Франц.), не дожидаясь даже, пока, словно одушевленные существа, через все моря пойдут телеуправляемые корабли.
Объясняется это в первую очередь успехами погрузочной и разгрузочной техники, равно как и требованиями экономики. Ведь большие специальные грузовые суда, не находящиеся в плавании, пожирают значительные суммы на налоги и амортизацию. Поэтому время их стоянок в портах все больше сокращается. На берегу моряку удается побыть ровно столько, чтобы успеть слегка размять ноги. Длинные портовые ночи для команд больших танкеров и экипажей новейших рудовозов отошли в область преданий.
