Владимир Малик - Шёлковый шнурок
Все растерянно молчали.
Иваник вздохнул и совсем тихо, так, что слышали только те, кто склонился над ним, сказал:
— Ты хороший человечище, пан Мартын. Добрый. Я верю, ты не обидишь моих детей. И Зинку. Не обижай их… прошу тебя. — Потом, помолчав, выдохнул: — Прощай, белый свет! Прощай навеки…
С этими словами и умер.
Казаки сняли шапки. Метелица достал из саквы лоскут красной китайки[87] и накрыл покойнику лицо. У Спыхаль-ского дрожали усы, а в удивлённо-печальных глазах стояли слезы.
Здесь же, поблизости от воза, на крутом берегу, под калиной, выкопали глубокую яму и под залп мушкетов опустили в неё обёрнутое в белый саван лёгонькое тело Иваника…
ПОДАРОК СУЛТАНА
1
Весть об ужасном побоище под Парканом и сдаче Грана, привезённая Арсеном, потрясла Кара-Мустафу. Он долго молчал, кусая губы. Лицо его побледнело и стало матово-серым. Только глаза пылали яростью. Затем великий визирь освирепел. Затопал ногами. Закричал:
— Чаушей!
Вбежали чауши во главе с чауш-пашой Сафар-беем. Замерли, ожидая приказаний.
— Приведите пашу будского Ибрагима, Каплана Мустафу-пашу, хана Мюрад-Гирея, графа Текели! Всех пашей, кого найдёте, сюда! Ко мне!
Пока чауши выполняли этот приказ — а выполнить его из-за полной неразберихи в войсках было нелегко, — сераскер помылся, велел слугам почистить свою одежду, съел кусок холодной телятины и заперся в прохладной комнате, имеющей два выхода — в парадный зал и, через другую комнату, в сад.
Оставшись в одиночестве, он тяжело опустился на мягкий, обтянутый розовым бархатом стульчик и обхватил руками голову. Смертельный ужас, отчаяние и боль терзали его сердце.
«О аллах! — беззвучно шевелил сухими губами великий визирь. — Ты поставил меня перед страшной бездной! Все, о чем я мечтал и к чему стремился, разлетелось в прах. Великая и безграничная власть над войском, богатство и надежда на будущее — все пропало!»
Сидеть на одном месте Кара-Мустафа не мог. Подошёл к раскрытому окну, выглянул в пышный, лишь кое-где тронутый осенней позолотой сад. Но деревья внезапно заколыхались, расплылись… Затуманился взгляд. И он с удивлением ощутил, что его трясёт, как в ознобе.
«Тьфу! Только этого не хватало! — Ему стало щемяще жаль себя. — Что делать? Как спасти честь, власть и, наконец, жизнь?»
Великий визирь надолго задумался.
Собственно, для спасения оставался один путь — всю вину за разгром, за позорное поражение свалить на других. Способ не новый, но хорошо действующий. Не одному хитрецу он приносил успех. Воспользоваться им стоит и теперь.
А ещё — нужно как-то задобрить султана. Вытрясти из своих сундуков золото, драгоценные камни. Послать в подарок сотню или две австрийских красавиц, которых, слава аллаху, в городах и сёлах Австрии взяли не одну тысячу… Или — подарить Златку?
Как утопающий хватается за соломинку, так и великий визирь ухватился за эту, как ему показалось, спасительную мысль. Отдать султану Златку!
Кара-Мустафа заскрежетал зубами.
«О аллах экбер! Как несправедливо отнёсся ты к одному из твоих преданнейших сынов! Ты отбираешь у меня не только славу непобедимого воина, не только честь, но и единственную в моей жизни девушку, к которой я испытываю настоящую любовь. Я берег её для себя, а ты решил иначе — даровав победу неверным, разрушил моё счастье!»
В то же самое время здравый смысл говорил Кара-Мустафе другое: ради жизни не следует жалеть ничего. Златка как раз и может стать той каплей на чаше весов, которая перевесит в сладострастном сердце султана в сторону милосердия.
Он сжал горячими руками виски и зашагал по комнате.
«А может быть, не отдавать Златку? Может, ещё не все утрачено? Может быть, удастся собрать разбросанные вдоль Дуная, потерявшие разум от страха орты и бюлюки янычар, отряды спахиев и крымскую орду, стянуть их в единый кулак и в решительном бою разгромить ненавистного Яна Собеского?»
Великий визирь даже остановился посреди комнаты, удивлённый этой мыслью, но сразу же отбросил её.
«Нет, пока соберу войско, пока фортуна повернётся ко мне лицом, мои недруги и завистники уведомят султана о поражении под Веной и Парканом, и этот ожиревший бездельник подпишет фирман об отстранении меня от власти над войском и над империей… Значит, нужно поскорее задобрить его! Нужно убедить, что не я виноват в поражении и что есть ещё надежда круто изменить ход событий в этой тяжёлой и затяжной войне…
Итак, решено: пошлю в подарок султану Златку, а в придачу — сотню австрийских красавиц, прикажу доставить из тайников в Эйюбе сундук золота и самоцветов! А с виновниками поражения под Веной, с виновниками моего бесславия и позора следует расправиться сейчас же и беспощадно! Эта расправа поможет удержать в руках власть, убедить султана в моей способности обновить войско и защитить западные земли империи… Ради этого стоит пожертвовать и Златкой, и всеми красавицами мира!»
Кара-Мустафа от природы был человек нерешительный, долго колебался при окончательном выборе, терзаясь сомнениями, но когда решение было принято, начинал действовать немедленно.
Он позвал капуджи-агу.
— Паши прибыли, Мурад-ага?
— Сидят в зале, эфенди, — поклонился налитый бычьей силой капуджи-ага, преданным, собачьим взглядом следя за малейшим жестом своего хозяина.
— Мурад, — великий визирь понизил голос до шепота, — аллах покарал нас немилостью своей и даровал победу неверным… Но это не означает, что среди нас нет виновников нашего поражения… Они есть — и их нужно наказать!
— Кто это? — хриплым голосом спросил Мурад, с готовностью берясь здоровенной ручищей за рукоятку ятагана.
— Они там, в зале… Но обойдёмся без крови…
— Удавкой?
— Да. Станешь с двумя-тремя верными капуджи вот за этой дверью, — Кара-Мустафа открыл дверь в соседнюю комнату, — и всех, кого я направлю сюда, удавишь, а трупы вытащишь на галерею, выходящую в сад.
— Будет исполнено, мой повелитель, — поклонился Мурад. — Со мной всегда надёжные люди.
Отдав это распоряжение, Кара-Мустафа вошёл в зал.
Паши вскочили, застыли в молчаливом поклоне.
Вот они — все, кто из-за своей трусости и бездарности привёл войско к невиданному поражению! Нет только хитрого хана Мюрад-Гирея да графа Текели — пронюхали, верно, вонючие шакалы, об опасности и не торопятся на вызов, чтобы ответить за своё далеко не рыцарское поведение на поле боя. Но он доберётся и до них, достанет их хоть из-под земли!
— С чем пришли, паши? Чем порадуете сердце вашего сердара? — спросил великий визирь глухо, едва сдерживая ярость. — Где ваши воины? Где ваши знамёна? Где оружие и обозы? Где, спрашиваю я вас?..
