Александр Степанов - Порт-Артур. Том 1
Все, за исключением фейерверкеров и наводчиков, поспешно юркнули в погреба.
– Батарея, пли!
Пять огненных столбов вырвались из высоко поднятых вверх дул орудий. Легкий дымок на мгновение окутал батарею и тотчас растаял. Остро запахло эфиром. Лафеты мягко откатились и стали на свои места. Солдаты моментально выскочили из укрытий и бросились осматривать пушки.
– В первом взводе все в порядке! – доложил Родионов.
– Во втором и третьем тоже! – доложили взводные.
– Падает! – донеслось с дальномера.
– Недолет!
– На полверсты не докинули, – заметил Жуковский.
Затем попробовали стрелять на одиннадцать и двенадцать верст, на пределе получили двенадцать с четвертью верст вместо предположенных тринадцати.
Японцы при первых же выстрелах поспешили уйти дальше в море.
– Итак, вместо девяти с половиной верст дальность увеличили до двенадцати, кругло считая, – резюмировал Жуковский.
– Скорость стрельбы доведена до одной минуты тринадцати секунд на залп и может быть еще увеличена, – добавил Борейко.
– И люди и командир находятся теперь в полном укрытии от осколков, – закончил Звонарев.
Поблагодарив солдат за хорошую работу по переоборудованию батареи, Жуковский с Борейко и Звонаревым отправились обедать.
– Начальство даже и не поинтересовалось нашими успехами, – сказал Борейко.
– Как не заинтересовалось! Заинтересовалось, даже очень. Я сейчас получил из Управления артиллерии телефонограмму с выговором за самовольную стрельбу сего дня, – улыбнулся Жуковский.
Стессель крупными шагами ходил по комнате. Волнения первых дней войны уже миновали, он успокоился и обрел свой прежний решительный вид и тон. Вера Алексеевна поместилась в углу на диване, около большой лампы под красивым абажуром. Рядом с ней сидели четыре ее питомицы, старательно занимаясь вышивкой.
В качалке развалился высокий, широкоплечий, бородатый артиллерийский генерал Никитин, с типичным лицом алкоголика, начальник артиллерии формирующегося в Артуре Третьего Сибирского корпуса. Он был слегка навеселе и потому особенно многословен.
– Наши самотопы продолжают отличаться, – проговорил он громко, чуть хрипловатым басом.
– Какие такие самотопы? – удивилась Вера Алексеевна.
– Да наши герои-морячки! Пока они ни одного японца еще не утопили, зато потопили в Чемульпо» Варяга»и «Корейца», а под Артуром – «Енисея»и «Боярина». Япошкам никогда и не снились такие успехи, если бы не помощь наших самотопов Погодите, они еще своими руками весь флот перетопят, а сами в Питер укатят.
Стессель громко расхохотался:
– Это ты здорово сказал, Владимир Николаевич. Самотопы! Что правда, то правда, – самые настоящие самотопы! Завтра же всем расскажу, как ты ловко их окрестил.
– Ты должен быть осторожен, Анатоль. Ведь наместник – моряк и души не чает во флоте и моряках, – предостерегала Вера Алексеевна.
– Среди своих поговорить можно, а среди чужих – лучше и попридержать язык, – поддержал Никитин.
– Наместник чуть ли не на другой день после начала войны поспешил покинуть свой возлюбленный флот и ретироваться в Мукден, – возразил Стессель.
– Из моряков только тогда выйдет толк, когда их подчинят сухопутному начальству, чтобы они действовали сообща с армией, а не шлялись бы зря по морю, – продолжал Никитин.
– Вы совершенно правы, Владимир Николаевич. Давно надо моряков» рукам прибрать, а то слишком задирать стали носы, – с жаром проговорила Вера Алексеевна.
– Пока Алексеев наместником, об этом и заикаться нельзя, – возразил Стессель. – Я боюсь, чтобы меня самого Старку не подчинили.
– Этого никогда не может быть, – живо возразила генеральша. – Сегодня мне в экономическом обществе говорили, что Старка на днях убирают.
– Кто же на место Старка приедет сюда? – спросил Никитин.
– Какой-то Макаров.
– Из кронштадтских или севастопольских самотопов? Знаю Дубасова, Скрыдлова, а этого знаю мало.
– Мне говорили, что он очень ученый, на Северный, что ли, полюс зачем-то ехать собрался, да не вышло у него. С носом вернулся, – выкладывала свои сведения Вера Алексеевна.
– Уж если он до полюса не сумел добраться, то где же ему с Того воевать. Там только моржи да тюлени могли ему помешать, а тут целый японский флот, – скептически проговорил Никитин.
– Терпеть не могу этих ученых – ни черта в строевой службе не понимают и сами больше похожи на беременных баб, чем на военных, – сердито проговорил Стессель.
– Он, верно, сразу же к нам с визитом приедет.
– Долг вежливости обязывает его к этому. Надо думать, какой бы он зазнайка ни был, а вам визит все же первый нанесет.
– Он, очевидно, приедет сюда без семьи.
– Кто же в осажденную крепость семью везет?
Вера Алексеевна приятно улыбнулась. Ее заветная мечта – стать первой дамой в Артуре – близилась к осуществлению. Наместник уехал, Старк уезжает, и она останется в Артуре во главе дамского общества.
Звонок в передней известил о приходе нового лица. Через минуту в комнату вошел начальник Четвертой Восточносибирской стрелковой дивизии генерал Фок. Высокого роста, худощавый старик, с небольшой седенькой бородкой, он легко, юношеской походкой подошел приложиться к ручке Веры Алексеевны.
Девочки-воспитанницы, как по команде, встали и присели в реверансе перед генералом, но Фок не обратил на них никакого внимания.
– Привет святому семейству! – мягким баритоном проговорил он. – Забежал к вам на огонек. На дворе мороз, метет пурга, в двух шагах ничего не видно. Мне, по моему холостяцкому положению, одному дома скучно. Решил к вам заглянуть.
– И хорошо сделали, Александр Викторович, – приветливо отозвалась генеральша. – Не хотите ли с холодку чайку, согреться?
– Не откажусь, а то по старости мерзнуть очень стал.
– Какие у тебя новости? – спросил у Фока Стессель.
– Сам за ними пришел! По новостям у нас знаток Владимир Николаевич.
– Где мне за вами в этом отношении угнаться, – отозвался Никитин. – Это у вас всегда все известно из самых достоверных источников и притом раньше всех.
– Новости у меня все старые. Убирают Старка, приезжает Макаров; Куропаткин назначен командующим Маньчжурской армией. Японцы продолжают высаживаться в Корее, а наши морячки – отсиживаться в Артуре да безобразничать во всяких «Звездочках»и «Варьете»с публичными девками, – ласковым, елейным голосом повествовал генерал.
– Вам пора спать, – обратилась генеральша к воспитанницам.
Те аккуратно сложили свои работы и поспешили выйти.
– Кто же при детях говорит о публичных девках? – упрекнула она Фока. – Мои крошки святы и невинны, а вы при них говорите такие неприличные вещи.
