Эндрю Ходжер - Храм Фортуны
— Ну, как? — спросил Сабин.
— Не знаю, — пожал плечами галл и покосился на лежавшего. Потом добавил шепотом: — Вряд ли выживет, я думаю.
— А ты меньше думай.
Сабин присел рядом и тронул мужчину за плечо. Тот открыл полные боли плаза.
— Мы отвезем тебя в деревню, в гостиницу. Там найдем врача.
Раненый скрипнул зубами.
— Мне надо ехать дальше, — упрямо повторил он.
Сабин пожал плечами и встал.
— Ну, как хочешь. Далеко ты не уедешь. Лучше подумай. Ты римлянин?
Тот утвердительно шевельнул веками. А потом вдруг судорожным движением приподнял голову.
— Эй, прикажи своему рабу отойти. Я должен тебе сказать...
— Я не раб, — обиделся Корникс.
— Отойди, — бросил ему Сабин, снова опускаясь на колено возле раненого. — Там дальше ходит еще лошадь. Поймай ее.
Корникс укоризненно покачал головой и растаял во тьме.
— Слушаю тебя. — Трибун осмотрел перевязку — ткань задерживала кровь, но все равно темные пятна быстро расползались по белому полотну.
— Кто ты? — спросил мужчина прерывисто. — Мне надо знать. Это дело государственной важности.
— Я — Гай Валерий Сабин, трибун Первого Италийского легиона..
— Хорошо. — Мужчина облизал пересохшие губы. — Хорошо. Надеюсь, ты честный солдат и верен присяге.
— А что тебе еще остается? — с некоторым вызовом ответил Сабин. — Только надеяться.
— Меня зовут Кассий Херея, я трибун Пятого легиона Алода. — Мужчина не обратил внимания на язвительную реплику Сабина.
— Я сразу подумал, что ты офицер, — заметил тот.
— Да. Сейчас я служу при штабе Германика, командующего Рейнской армией.
— Ого, — сказал Сабин с уважением. — Хорошее место. Я знаю Германика. Мой легион воевал под его началом три года назад, когда он перешел Рейн и разделал варваров у Гравинариума.
— Я тоже был в том походе.
Мужчина слабо улыбнулся, вспоминая.
— А, мой отец служил у его отца, когда они дошли до Визургиса, — продолжал Сабин.
— Ну, значит, на тебя можно положиться, — облегченно вздохнул трибун Кассий Херея. — Если кто был в боях с Германиком или его отцом, то...
— Это еще ничего не значит, — опомнился Сабин. — Говори дальше. Я слушаю.
— А ты, похоже, серьезный парень.
Кассий Херея опять слабо улыбнулся, но тут же его лицо сделалось строгим и скорбным.
— Так вот, — глухо произнес он, — заклинаю тебя памятью твоего отца, твоим долгом и честью. Ты должен мне помочь.
— Должен я только ростовщику в Лугдуне, — заметил Сабин мрачно. — Чего ты, все-таки, от меня хочешь?
Послышался топот копыт, и появился Корникс с лошадью. Он предусмотрительно задержался в нескольких футах от обоих трибунов.
— Я хочу от тебя... — Кассий Херея бросил взгляд на галла и продолжал, напряженно шевеля губами, — чтобы ты сделал то, что не удалось мне.
— А именно?
— Германик отправил меня в Рим с поручением. Я должен был передать его письмо Августу. Последнее время он стал замечать, что его официальную почту задерживают и досматривают, видимо, по приказу...
Трибун умолк.
— Послушай. — Сабин огляделся по сторонам. — Я солдат, и меня меньше всего интересуют дворцовые интриги. Ты не смог доставить письмо командующего Рейнской армией его деду, цезарю Августу? Ладно, я все равно еду в Рим. Давай, я тебя выручу.
Мужчина с трудом пошевелил головой.
— Письма уже нет, — со злостью сказал он. — Люди, которые напали на меня, забрали его. Оно для них имеет огромное значение.
— Тогда чем я могу тебе помочь?
Сабин начал опасаться, не бредит ли раненый.
— Их уже вряд ли догонишь. Все, что я в состоянии сделать, это передать тебя врачу и уведомить местные власти. Тогда есть шанс, что их схватят где-нибудь по дороге.
— Как же, схватят. — Мужчина глухо выругался. — Да они сами кого угодно схватят. С цезарской-то печатью на руках...
— С цезарской печатью? — Сабину эта история нравилась все меньше и меньше. — Но если они действуют от имени цезаря, то на что ты меня подбиваешь? На государственную измену?
— Нет. — Кассий Херея слабо шевельнул рукой. — Послушай, я сейчас все объясню. Если успею...
Он скосил глаза на раненую ногу и продолжал:
— Главное — ты должен доставить письмо.
— Но письмо ведь забрали! — раздраженно воскликнул Сабин. Нет, надо побыстрее сдать его врачу и держаться подальше от сходящего с ума трибуна.
— Забрали письмо к Августу, — терпеливо продолжал мужчина, хотя слова давались ему со все большим трудом. — Но осталось второе. Его они не нашли — вы им помешали. А это письмо еще более важное.
— И кому же адресовано твое важное письмо? — Сабин отвернулся и махнул рукой Корниксу. — Готовь лошадей. Мы сейчас едем. Попробуй сделать что-нибудь вроде носилок.
— Слушай, трибун, — настойчиво повторил мужчина и левой рукой сжал его колено. — Слушай внимательно. Второе письмо нужно отдать Марку Агриппе Постуму.
Глава II
Государственная тайна
«Ну, вот, — подумал Сабин. — Так я и знал. Один псих везет письмо другому психу».
— Марк Агриппа Постум, — холодно ответил он, — насколько мне известно, находится в ссылке, и переписка с ним запрещена. Ты все-таки хочешь втянуть меня в какую-то авантюру.
— Подожди. — Кассий Херея с усилием пошевелил головой. — Прошу тебя, сначала выслушай, а потом решай. Тебя ведь никто не заставляет.
— Ладно. — Сабин отрешенно махнул рукой. — Только заклинаю тебя — покороче. Уж не говоря о том, что рискуешь умереть от потери крови, я по твоей милости могу остаться сегодня вообще без ночлега.
— Что ты знаешь об Агриппе Постуме? — спросил Кассий Херея серьезно.
— Что знаю? — Сабин на несколько секунд задумался. — Я знаю, что семь лет назад внук Августа Агриппа Постум цезарским указом был сослан на остров Планация. В Качестве причины называлось его безответственное поведение, граничившее с безумием и порочившее честь семьи, а также беспробудное пьянство, — процитировал он подписанный императором приказ по армии, который почему-то сохранился у него в памяти, хотя какое ему, собственно, дело до разборок в неугомонной семейке цезаря?
— Да, такова официальная версия, — согласился трибун. — А если тебя интересуют детали, то Постума обвинили в том, что, обезумев от вина, он пытался изнасиловать девушку знатного рода. Имя девушки не называлось. Но это все является государственной тайной.
— Меня не интересуют детали, — холодно ответил Сабин. — У меня своих проблем хватает.
— Подожди. — Кассий Херея поморщился от боли. — Ты же видишь — мне больше не к кому обратиться. Клянусь, если ты поможешь Германику, то он тебя не забудет. А покровительство такого человека очень много значит, согласись.
