Иван Дроздов - Морской дьявол
Пап приоткрыл рот от изумления; вспомнил крутой нрав своего бывшего начальника и понял, что Курицын и впредь будет оставаться наверху. И тотчас же про себя решил: «А и черт с тобой! Железки пусть остаются в твоих руках, а деньги — в моих. Посмотрим, кто из кого совьет веревки».
— В Питере есть губернатор, — философствовал Пап, — на заводе есть Барсов и есть шайка держателей акций, но я приехал к тебе. Почему? А потому что нам нужны не просто ракеты, которые валяются в цеху на складе, а ракета, которую пускают под воду. Мы наладим такой рынок, такой рынок, что будет «хорхе»!
— Что такое «хорхе»?
— А–а–а… Тебе не надо знать. Это моя бабушка… Когда было что–нибудь очень хорошо, она говорила: «хорхе»! У нас тоже будет «хорхе». Для начала мы поедем к королю Зухану. У него глубоко под землей лежит дюжина ракет. Ваших ракет. Их продал ему еще Брежнев. Это такой генеральный секретарь партии, который трудно ворочал нижней челюстью. Он продал, и они там лежат. У них средняя дальность и средняя мощность, а кто теперь боится такую ракету? Израиль — и тот не боится. Боятся «Сатану», ну, ту, что по ночам таскают по лесу и прячут от американских спутников. А если приспеет момент, ее запустят, то она в воздухе разделится на пятьдесят головок и каждая головка тоже полетит куда надо. Вот такую ракету боятся. Но я знаю: твоя приставочка — ты ее называешь «Незабудкой», — если ее вставить куда надо, тоже сделает ой–ей–ей! И ты мне ничего не говори. Мы знаем двое — я и ты. И еще узнает тот, кому будем ее продавать. А?.. Говори скорее: тебя устраивает такой мой Шляппентохыч?
— Опять загадка. Что еще за зверь такой — Шляппентохыч?
— А–а–а!.. Эти твои вопросы. Так говорил дедушка. Если ему давалось что–нибудь выгодно купить и еще более выгодно продать, он говорил: это мой Шляппентохыч. Ну, а что это такое — я знаю?
— Мне нужно знать главное: будет наш завод стабильно получать заказы?
— Будет, будет. Ваш завод заработает на полную мощность. Новый президент приказал возрождать авиацию, у вас будет много заказов. Ты мне только скажи: готова ли у тебя приставка? И что она за зверь — твоя приставка. Когда я работал в цеху, я разное о ней слышал, а толком…
— Толком никто о ней не услышит. И ты тоже. И пусть этот вопрос твой будет последним. Никто не знает моих секретов.
Курицын не открывал своей тайны даже Барсову. Да и нелегко было рассказать об устройстве приставки. В основе ее лежали сложнейшие математические расчеты, ювелирные кружева электронных связей. Приставка способна опускать ракету средней мощности на дно океана и оттуда вздымать смертоносный миллионотонный вал. Эту ракету он вручит только своей армии. И пусть за нее ничего не заплатят, но вооружать будет только своих. Грел у сердца мечту продать такую ракету за большие деньги королю дружественной страны, но это лишь после того, как появится уверенность, что грозная ракета попадет именно в руки такого короля, деньги переведут на счет завода и они с Барсовым получат возможность помочь другим питерским заводам и улучшить жизнь рабочих.
Пап звонил в Москву. Лицо его вдруг оживилось, он бросил трубку и сообщил:
— Сто миллионов долларов! Вы слышите, Курицын? Поезжайте со своим Барсовым и хоть сейчас получайте деньги. Ваш завод включен в бюджет — деньги будете получать регулярно.
Курицын ликовал. Он едва сдерживал радость, но говорил спокойно:
— А мне дайте гарантию, что за океан ракеты не попадут. И в Англию, и во Францию, и в Германию. Только в страны Востока и в наши, славянские.
— Но позвольте! Я не президент и не премьер–министр!.. не могу же…
— Все! Разговор окончен. Поезжайте в Москву и везите гарантии. Иначе приставку к королю не повезу.
Курицын поднялся. В глазах его и во всей фигуре сквозила решительность, которую Кранах знал. Если уж этому человеку что в голову втемяшится — колом не вышибешь. И снова решил действовать своим манером — хитростью и путями обходными.
— Ладно, ладно, — в Москву мне ехать незачем. Я сам напишу гарантию.
Курицын удивился:
— Ты?
— Да, я. Ты думаешь, я человек бесправный, а у меня — должность. Я в Кремле сижу. И попасть ко мне потруднее, чем прежде, когда я сидел в Белом доме.
— Но если ты в Кремле, то зачем же ты здесь?
— Теперь в Смольном моя резиденция. Твоя приставочка — сверхважный заказ правительства. И поручили его лично мне. Я теперь тут и там. В случае нужды — я у вас под руками. Так что… вроде чрезвычайного посла на Северном заводе. Завтра я встречаюсь с Барсовым. Долгий разговор у нас будет.
— Хорошо. Пиши свою гарантию, а мы посмотрим, чего она стоит.
И Курицын стал одеваться. У подъезда Кранаха ждали охрана и роскошный автомобиль. Он повез Папа в гостиницу. Тимофей отправился на завод.
В приемной директора, как всегда, толпилось много народа, возле секретарши, пожилой женщины в строгом сером костюме, сидела Дарья, а подле Дарьи в подобострастной позе стоял Юрий Марголис. Тимофей удивился:
— Банкир? С чего бы нам такая честь? То к нему не пускают, а то сам пожаловал.
И, не дожидаясь ответа, повернулся к Дарье:
— А вы чего тут? Ваше место в цеху.
— Меня позвала Нина Николаевна, — кивнула она на секретаршу директора. — Список надо составлять. На зарплату.
Секретарша вступилась за Дарью:
— А вы, Тимофей Васильевич, не пугайте новенькую сотрудницу. Видите: у нее руки трясутся.
— А так и надо, чтобы тряслись и пугались. Завод у нас военный, и дисциплина должна быть строгая. А будут нарушать — в Чечню отправлю.
Дарья, привыкшая к показной грубости Курицына, его не боялась. Ей только неловко было получать замечания при Юрии Марголисе, который прилип к ней и, по всему было видно, не собирался с ней расставаться. Едва Курицын прошел к директору, банкир снова придвинулся к Дарье:
— Ага! Вы работаете в ракетном? Ну, хорошо, я сегодня загляну к вам в гости.
— Я на службе. Тимофей Васильевич заругается.
— Найдем управу на вашего Тимофея Васильевича.
Но тут Марголиса позвали к директору. Банкир выпрямился и пошел не спеша.
— Деньги поступили на наш счет?
— Поступили. И немалые. Да только тратить их без согласования с нами не положено. Есть Устав банка…
— Сколько денег?
— Много. Но банк свои операции держит в секрете.
Марголис смерил презрительным взглядом Курицына и двух начальников цехов, стоявших у стола директора.
— Хорошо. Мне нужно десять миллионов. Вы можете нам их выдать?
Марголис снова оглядел присутствующих. Заговорил небрежно с чувством превосходства над собеседником:
