Александр Старшинов - Наследник императора
— О, да, — Мевия улыбнулась.
— Адриан! — окликнул его центурион Декстр, появляясь в перистиле внезапно, как из-под земли. — Идем, тебе стоит на это посмотреть. И Мевии тоже.
Центурион привел их в небольшой хозяйственный двор. Здесь находились кладовые, а во дворе стояли две зернотерки, и тут же была устроена пыточная для рабов. Сейчас к брусу-поперечине были подвешены сразу двое, и домашний палач хлестал их по очереди. Спины несчастных все уже были в крови.
Хозяин тоже присутствовал — сидел в кресле и наблюдал. Его телохранитель-фракиец стоял за креслом хозяина.
— Телохранителя зовут Орфей, — сообщил шепотом центурион. — Прозвище очень подходит к его зверской роже.
Физиономия Орфея была наискось пересечена двумя уродливыми рваными шрамами, а нос отрезан так, что осталась черная яма. На поясе охранник носил короткий кривой фракийский меч и кинжал — чуть короче меча. Сейчас Орфей поигрывал кинжалом, будто спрашивал — а не порезать ли мне этих рабов. Совсем чуть-чуть.
— Харину добавь. Я приговорил его к тридцати ударам, а ты дал только двадцать восемь, — указал палачу будущий консул Афраний. — А Стасиму хватит. Он получил все, положенное по моему приговору.
Палач отвязал парнишку лет шестнадцати, и тот, не в силах встать на ноги, пополз на четвереньках.
— Э, так не пойдет! — остановил его хозяин. — Стасим! Ты испачкал двор, изволь прибрать за собой.
Парень, пока его пороли, не только обмочился, но и обгадился. Как и его собрат по несчастью. Мевии показалось, что старик Афраний вдыхает запах испражнений с явным удовольствием.
— Я приберу, — сообщила старая рабыня в грязных серых лохмотьях.
— Нет, должен он прибрать. Я стою за справедливость.
— Так я и есть справедливость — или ты позабыл, что меня зовут Дикея? — дерзко отвечала старуха.
— Молчи! — рявкнул Орфей и небрежно взмахнул рукой.
Дикея вскрикнула, алый порез обозначился на ее плече.
— Не порти вещи, Орфей! Все наказания только по моему приговору! — осадил телохранителя старик Декстр. — Правильно действуя, любого можно усмирить. Я тут нарочно прикупил нескольких рабов-даков из самых дерзких и отправил их в поместье. Один здоровяк дважды попадал в плен, дважды бежал и лишь на третий раз колодки оказались достаточно прочными. По-нашему его прозвали Тифоном. Если за полгода не обломаю бунтаря, то, значит, я ничего не смыслю в человеческой природе.
Второй из рабов тем временем получил свои недостающие удары и тоже был отвязан. Этот ушел сам, покачиваясь. Перед мальчишкой же Дикея поставила ведро с опилками да прислонила к подпорке пыточного бруса метлу.
— За что ты его так? — спросил Адриан у хозяина.
— За ложь. Рабы врут. А я вранья терпеть не могу. Вот и воспитываю.
— Какое счастье… — прошептала Мевия.
Как ни странно, старик Афраний ее услышал.
— Да, этим бездельникам повезло — хорошее воспитание не в каждом доме можно получить. Да только рабы, они и есть рабы — никто из них не ценит мои старания.
— Какое счастье, — повторила Мевия, когда они с Адрианом покинули место экзекуции, — что я не во власти этого человека.
* * *Вызнать, в какое именно заведение отправил хозяин провинившуюся рабыню, было делом и долгим, и хлопотным, и, как оказалось, — весьма затратным. Во-первых, пришлось подкупать управляющего. А он трясся, как попавший в тенеты заяц, отводил глаза, целовал Адриану руки и лепетал невнятное. Хозяина своего он боялся до смерти, хотя был уже вольноотпущенником, а не рабом. Как ни странно, в доме Афрания вольноотпущенников было немного — двенадцать человек, и все они жили при старом хозяине — отпустив рабов на свободу, Афраний оставался их патроном, держал нити их судеб в своих руках и наслаждался, дергая за ниточки.
Однако жадность пересилила страх — где ж это было видано, чтобы управляющий да не страдал жадностью! Посему, как только предлагаемая Адрианом награда превысила пять золотых, вольноотпущенник сдался и назвал заведение, куда хозяин повелел продать Клио, причем продать за бесценок, будто это не молоденькая девчонка, а истасканная по солдатским заведениям подстилка. После чего Адриан с Мевией поспешили в Субуру.
* * *Заведение располагалось в не слишком престижном районе и было самое что ни на есть задрипанное — грязное низенькое зданьице, зажатое между таверной и лавкой дешевых тканей, оно и вывеской-то не обзавелось — разве что перед домом на плите выбит фаллос — но это знак удачи, а не приглашение повеселиться за узенькой дверкой. Еще висела у входа лампа с четырьмя носиками, сейчас, при свете дня, погашенная.
— Наверняка заведение незаконное, проституционную подать[70] в казну не платит, — прикинул Адриан.
И толкнул дверь в небольшую узкую комнатку с крошечным окошком под потолком.
Хозяин, толстый, бабьего вида, с курчавыми, явно завитыми волосами и алыми сочными губами, сам в прошлом наверняка кинед, и уж точно — не римский гражданин, глянул на вошедших огромными выпуклыми и к тому же подведенными сурьмой с маслом глазами. Сладкая улыбочка тут же явилась на его губах, как будто он увидел нечто чрезвычайно приятное.
— Раненько же ты сегодня господин заявился побаловаться с красоткой… — Говоря, хозяин заведения причмокивал и подхихикивал. — И правильно сделал, господин, что заглянул ко мне. Я — любимец Венеры, стремящийся сохранить благоприличие нравов содержанием необходимейших для человеческого рода заведений. Комнатки у нас, правда, темноваты, и воды в доме нет, но мои бездельники натаскали полную ванну воды из фонтана. В ней еще никто не мылся, разве что девочки ополоснулись после ночи. Ну и я… вместе с ними… но зато вода приятной теплоты. Э, право, я знаю толк в наслаждениях — я же внук Венеры, я тебе это говорил? Нет, так вот, говорю… Какую тебе комнатку? Крайняя свободна. Там один солдат девчонку зарезал. Вот тупица. Заплатил как за час, а решил остаться на ночь. Клепсидра вся уже вытекла, а он не уходит…
— Где девочка, что привели к тебе час назад? — спросил Адриан, пресекая бурный словесный поток хозяина. — Ты отдал за нее всего сотню денариев…
— Никого не приводили, — пробормотал хозяин, улыбка его сделалась слаще прежнего. — У меня и так самые лучшие девочки в Субуре, зачем мне еще одна… Правда, как я уже сказал, комнатка пустует, но всегда есть желающие явиться со своими красотками, вот как ты, господин…
— Я дам тебе за новенькую триста денариев, — предложил Адриан.
— Никого не приводили, — продолжал упорствовать хозяин. То ли опасаясь, что девчонку отберут, то ли принял Адриана за представителя Сатурновой[71] казны.
