Георг Борн - Бледная графиня
– Мое дитя спасено? – вопрошала она, глядя почему-то не на Лили, а на асессора. – Вы привели мне мою дочь? Значит, это правда? Она жива?
– Это я, маман, – сказала Лили и выступила на шаг вперед.
Графиня отпрянула и с изумлением взглянула на девушку.
– Что это значит? – воскликнула графиня. – Это не Лили. Нет, это не моя дочь!
Лили вздрогнула, услышав эти слова. Тут вошел Макс в сопровождении другого слуги, еще раз взглянул на девушку и с сомнением покачал головой.
– Маман! – воскликнула Лили. – Узнай же меня. Это я, Лили! Я вернулась. Отчего ты не хочешь узнать меня?
– Нет, это не Лили, – ледяным тоном произнесла графиня. – Эта девушка немного похожа на Марию Рихтер, но никак не на Лили.
Воцарилось тягостное молчание.
– Я предчувствовала, что так и будет, – прошептала Лили упавшим голосом.
– Успокойся, Лили, – вмешался доселе молчавший Бруно. – Графиня не замедлит признать тебя. Тут не может быть никакого сомнения. Графиня, взгляните на нее еще раз. Неужели только я один смог узнать ее? Лили спасена, графиня. Она оправилась от потрясения и приехала сюда, чтобы назвать настоящего преступника.
– Настоящего преступника? – переспросила графиня. – Что вы хотите этим сказать?
– Она узнала его в ту ужасную ночь.
– Как это – узнала? Разве лесничий невиновен?
– В пропасть меня столкнул фон Митнахт, – раздельно произнесла Лили.
– Фон Митнахт? Управляющий? – Графиня с изумлением смотрела на девушку, затем перевела взгляд на асессора. – Кого вы привели, господин Вильденфельс? Это или помешанная, или обманщица. Предостерегаю вас, господин асессор, вы готовы стать жертвой неслыханного обмана. С самого начала мне показалось невероятным это таинственное спасение. Теперь я окончательно убедилась, что имею дело с фальсификатором. Ей позабыли сказать имя лесничего, и она назвала первое попавшееся, осмелилась обвинять моего управляющего, человека редкостной доброты и порядочности. Это просто неслыханно!
– Уйдем, уйдем отсюда! – зарыдала Лили, взяв Бруно за руку и пытаясь увести его. – Она не хочет признать меня. О Боже мой!
– Этот обман так ловко подстроен, что даже вы попались на удочку, господин асессор, – продолжала между тем графиня. – Неужели вы и теперь считаете эту девушку моей дочерью? Неужели вы могли подумать…
– Это не обман! – сквозь рыдания выкрикивала бедная девушка. – Это я, Лили! А фон Митнахт – и есть тот негодяй, который столкнул меня в пропасть.
– Схватите обманщицу! – приказала графиня стоявшим наготове слугам. – Пусть она понесет достойное наказание за клевету на моего управляющего фон Митнахта.
Слуги двинулись было исполнить приказ графини, но Бруно остановил их повелительным жестом.
– С меня достаточно! – гневно вскричал он. – Графиня, вы не хотите признать Лили – это ваше дело, но в таком случае любые взаимоотношения между нами разорваны. Что же касается фон Митнахта, то он даст отчет о своих поступках в суде. Точно так же суд решит и в отношении вас и Лили.
С этими словами он вышел, бережно поддерживая едва стоявшую на ногах девушку.
XIX. ЗАМЫСЕЛ
Неожиданное появление Лили и последовавшая за этим сцена спустя несколько минут стали известны всем обитателям замка и вызвали жаркие споры. Часть слуг с Максом во главе, в том числе кучер и садовник, никак не могли согласиться, что молодая дама, приехавшая с господином асессором, и есть графиня Лили. Другие же, возглавляемые молодой горничной, были иного мнения.
– Неужели вы думаете, что это может быть графиня? – восклицал Макс. – Они же совершенно непохожи.
– Это Мария Рихтер, – заметил садовник.
– Что-то они подозрительно быстро убрались из замка, – добавил кучер.
– Что за глупости вы говорите? – возражала служанка, первой встретившая Лили. – Это молодая графиня, говорю я вам. Кто-кто, а уж я-то ее знаю.
– Пусть ее говорит, – махнул рукой Макс, обращаясь к кучеру. – Я не хуже ее знал молодую графиню. А теперь я был наверху вместе с Францем и сам слышал, как госпожа сказала этой девушке, что не знает ее.
– А я уверяю, что это она, – стояла на своем служанка. – Только похудела и побледнела после болезни, но все-таки она.
Конюхи поддержали это мнение, уверяя, что узнали молодую графиню с первого взгляда.
– Погодите! – воскликнул Макс. – Давайте я задам вам один вопрос. Вы, конечно, помните, что тогда, в тот июльский вечер, на молодой графине было светлое летнее платье. Я как сейчас его вижу.
– Помним, помним! – послышались голоса.
– Ну вот, – продолжал Макс, – графиня тогда была в белом платье, а сегодня?
– А сегодня она надела другое. Что же, ей теперь все время в одном платье ходить? – возразила горничная. – Это лишь новое доказательство того, что я права. В новом платье она и выглядит по-новому, малость иначе, чем прежде. Только и всего.
– А я утверждаю, что если бы это была графиня, она надела бы белое платье, – настаивал Макс. – Да и госпожа сама назвала ее обманщицей и пригрозила судом. Она, видите ли, уверяет, что Губерт невиновен, а в пропасть ее столкнул господин Митнахт…
Во время этого спора Митнахт как раз находился в покоях графини. Он застал ее в необычайном волнении.
– Она была здесь, – вполголоса сообщила графиня.
– Ну и что? Я видел ее, – отвечал фон Митнахт с полнейшим спокойствием.
– Вильденфельс привел ее сюда. Она тебя обвиняет.
– У нее не все в порядке с головой, – проворчал Митнахт.
– Я так ей и сказала. Но она стояла на своем и пообещала, что пожалуется в суд.
– Ну, а ты что?
– Назвала ее обманщицей.
– Совершенно верно, и это скоро будет доказано, – сказал фон Митнахт с угрожающим и решительным видом. – Все должны знать, что она обманщица, самозванка и хочет завладеть миллионом молодой графини. К сожалению, покойной.
– Теперь ты видишь, что мой план был хорош, – с торжествующим видом сказала графиня. – А ты считал его бесполезным. Только одно еще необходимо, чтобы наша победа была полной… Ты догадываешься, что я имею в виду?
– Ты говоришь о докторе Гагене?
– Да, и он должен умереть. Чем скорее, тем лучше. Нечего тянуть. Когда его не станет на нашем пути, все опасности будут устранены.
– Это очень трудное дело, – мрачно заметил фон Митнахт. – Ты сама не представляешь, насколько трудное. Он очень осторожен и всегда начеку.
– Меня это не касается, – произнесла графиня, и металл прозвенел в ее голосе. – Он должен замолчать навсегда!
Эта женщина дивной, редкой красы в душе своей была хладнокровной и бессердечной злодейкой, которая без тени колебаний приносила в жертву своим корыстолюбивым планам человеческую жизнь.
