Валентин Тарасов - Чеслав. Воин древнего рода
— Благодарствую… Не к тебе я нынче, Сокол. Хоть и рад видеть тебя в силе и здравии.
— Ну, это ты впереди ветра бежишь, парень. Я едва встать могу… — начал было Сокол, но вдруг уловил, о чем говорит ему Чеслав, и, замолчав, лишь после паузы с удивлением спросил: — А если не ко мне, то зачем в мою хибару пожаловал? Не пойму…
— Мне с твоей Рудой поговорить надо, — посмотрев в сторону Руды, ответил Чеслав.
— С Рудой?! Это о чем таком вам поговорить надо, леший вас покусай!? Уж не было ли чего худого меж вами? Руда?! — грозно рыкнул на дочь Сокол и тут же застонал, поскольку затронул свою рану.
Девушка от этого рыка сжалась в своем углу.
— Великими клянусь, и в помыслах не было, — испуганно пролепетала Руда и натянула на себя рядно.
— Не брани дочь, Сокол, нет ни в чем ее вины, — поспешил внести ясность Чеслав. — Мне лишь об одном деле у нее спросить надо.
Старик почесал свою неуемную шевелюру, затем поскреб пятерней бороду.
— Да я и не браню вовсе. Однако что за дело до девки у парня? Знамо ведь, как бывает… Оттого и интересуюсь со строгостью… — А потом смилостивился и уже более спокойно произнес: — Ну, надо, так спрашивай. — А сам приготовился внимательно слушать.
Чеслав подошел ближе к девушке. Он понимал, что присутствие старика — помеха в его деле. Но куда же его денешь?
— Я, Руда, о зелье тебя спросить хотел, — мягко обратился он к девушке. — Про то, что ты у Мары брала…
— Про какое такое зелье? — Косматая голова Сокола дернулась.
Девушка молчала.
— Помнишь? — Чеславу было жаль, что он не мог рассмотреть выражение ее глаз, — в жилище стоял полумрак.
— Не было того. Ничего не брала, — глухо ответила Руда.
— Мне Мара сама сказала, — не поверил Чеслав.
— Напутала она чего-то, — уже более уверенно и категорично ответила ему Руда. — Напутала… Старая она, какой с нее спрос?
— Руда! — то ли одернул, то ли пригрозил Сокол.
— Пойми, Руда, мне необходимо знать! — попытался уговорить ее Чеслав.
— Да если не брала, так про что ж знать? — Девушка оставалась непреклонной.
Чеслав понял, что ничего другого от нее не услышит. Обычно всегда послушная и покорная Руда сейчас была тверда и уверенно стояла на своем.
— Может, и правда запамятовала чего знахарка? — снова вмешался Сокол.
— Может, так оно и есть, спутала Мара, — смирился юноша.
— А что за зелье такое? И зачем тебе про него знать-то? — не унимался Сокол.
Было понятно, что Чеслав разжег любопытство наставника.
— По следу, по следу иду. Сам учил, — ответил ему Чеслав.
Он не стал рассказывать старику о зелье, так как это заняло бы у него много времени, а его-то у парня и не было.
Сокол заворочался на своей постели, охнул от боли, а когда Руда метнулась к нему, чтобы помочь лечь поудобнее, махнул на нее рукой, мол, отстань.
— Эх, леший всех забери! Как бы я хотел, парень, с тобой на поиски податься! А то совсем закис в своей берлоге из-за болячки.
— Мы еще с тобой побегаем, Сокол. Ты, главное, сил наберись, — приободрил его Чеслав, но думал уже о другом. — А я пойду. Мне этой ночью еще кое-кого повидать надо.
— Пусть берегут тебя Великие! — пожелал ему Сокол.
Нагнувшись, чтобы не стукнуться головой о притолоку, Чеслав вышел из хижины.
«Неужели Мара могла ошибиться? Или Руда врет? Но зачем?! — Сделав несколько шагов, он остановился. — Вот и разберись в этих бабьих хитростях!»
За его спиной послышались тихие, но торопливые шаги. Обернувшись, он увидел Руду.
— Брала я то зелье… — едва слышно произнесла дочка Сокола.
— Зачем?
Девушка опасливо огляделась по сторонам, как будто их могли увидеть или услышать, а потом сообщила Чеславу свою великую тайну:
— Отца хотела напоить да пошептать ему, чтоб дома больше держался. А то носится по лесам, а ведь в летах уже… А мне боязно за него. Один он у меня остался.
— А отчего сразу не сказала? — спросил Чеслав, хотя и сам уже знал, каков будет ответ.
— Не хотела при отце. Он бы меня за такое с кашей съел! — испуганно заявила девушка.
«А таки съел бы!» — подумалось Чеславу. И он тут же решил: и правильно сделал бы, не должна баба влиять на волю мужика.
Но Руде он об этом не сказал, а спросил о другом:
— Монисто у тебя есть?
— Какое монисто? — удивилась девушка.
— Такое… из разноцветных камешков.
— Есть, — чистосердечно призналась она.
— А где оно?
— В избе. Принести?
Руда, пытаясь загладить свою вину, готова была сорваться за бусами.
— Да нет, не надо. — Чеслав уже понял, что сейчас она говорит правду. — Ты иди, почивай, а то Сокол подумает еще чего… про нас, — пошутил Чеслав. — И я пойду.
Повернувшись, юноша пошел прочь, и уже через мгновение их разделила темень.
— А зачем тебе монисто мое, Чеслав? — услышал он тихий голос Руды за спиной.
Но ее вопрос так и остался без ответа…
«Значит, Руда ни при чем. Ну, хоть здесь все понятно, — решил Чеслав и словно сбросил с себя часть груза. — Теперь остается выведать про зелье у Голубы».
Прокричала ночная птица. Перебегая от одного укрытия к другому, Чеслав крался к намеченной цели — своему дому. Неожиданно возле одной избы он услышал тихие голоса.
«Чье же это жилище? Кажется, Зимобора. Так и есть».
Чеслав подошел поближе. А вот и хриплый голос самого хозяина:
— Пошто не спишь, дочка?
— Душно в избе… — Чеслав распознал голос Зоряны.
— Так ли уж душно?
Подкравшись еще ближе и спрятавшись за овин, Чеслав смог рассмотреть в лунном свете сидящую возле избы девушку и Зимобора, который сел рядом с дочкой на бревно.
— Да и ты, батюшка, так храпишь, что сон от меня, как заяц, прочь бежит. — Зоряна прикрыла ладошкой рот, чтобы не рассмеяться.
— Дался тебе мой храп, — проворчал Зимобор. — Да и не из-за него вовсе, думаю я, маешься ты, девка.
— А отчего же?
Зимобор прокашлялся и качнулся на бревне.
— Мать сказывала, будто бабы болтают, что сохнешь ты по беглому сыну Велимира, Чеславу. Так ли это? — строго спросил Зимобор.
Не сразу ответила ему Зоряна.
— Мало ли, про что бабы судачат… Да разве к лицу девушке за парнем бегать? Ведь это срам! Да и кто нас, девок, спрашивает о желанном? — А потом, словно ее какая-то оса ужалила, с вызовом спросила: — А коли и так?
— Дура дерзкая! Вот ухвачу за косу да накручу на руку… — И Зимобор дернул дочь за волосы.
Да так, что Зоряна вскрикнула от боли.
— Надарила ваша мать одних девок на мою голову, — тяжело вздохнув, пробормотал Зимобор. — Нет бы хоть одного сына народить… Вот теперь и майся с вами, пустоголовыми. И поговорить толком не с кем…
