Мишель Зевако - Двор чудес
Переступив порог, Лойола быстро посмотрел налево и направо. Но улица была совсем пуста.
Лойола затрясся от бешенства и сел в карету, шепча про себя:
— Проклятье Господне на вас!
— Доброго пути! — крикнул Манфред.
Пара лошадей понеслась вскачь, увозя карету.
* * *В полумраке дорожной тюрьмы Лойола обдумывал все, что случилось. Его не просто провели, не просто наголову разбили: сорвалась главная цель его поездки во Францию. Цель эта была — поставить при французском короле человека, который держал бы его в курсе всех дел и помышлений монарха. И вот мысль генерала иезуитов уже обратилась к будущему. В уме он заряжал новые батареи.
Как только ему вернут свободу, он сбросит сутану, купит коня и во весь опор помчится в Фонтенбло. Там он прежде всего добьется, чтобы Франциск I утвердил на место графа де Монклара в должности великого прево Парижа кого-нибудь, указанного Лойолой. И тогда он перевернет весь Париж, пока в его руки не попадут Манфред и Лантене…
Стемнело, но карета не останавливалась. Фанфар все это время зевал так, что чуть не вывихнул челюсть. Он валился с ног от усталости и голода, но засыпать не смел. Наконец он не выдержал и постучал в окошко.
— Сейчас! — откликнулся снаружи Кокардэр. — Потерпите, черт вас дери!
Когда карета остановилась, было часов десять вечера. Лойола сидел, как на иголках.
— Открывай! — крикнул Кокардэр.
Фанфар поспешно повиновался.
— Что за чертову комиссию поручил нам Манфред! — крикнул он. — Разве можно так церемониться с таким гусаком? Да сейчас я просто сверну ему шею!
— Не вздумай! Мы должны отвезти преподобного отца куда надо — и отвезем.
— Я сдохну с голода!
— Не беспокойся, сейчас будем ужинать.
Лойола с надеждой выглянул из-за поднятой шторки. К его великому изумлению и еще более великой тревоге, он увидел, что карета стоит в чистом поле на совершенно пустынной и темной дороге.
— Куда же вы меня везете? — сурово спросил он.
— Знаете, ваше преподобие — не буду вас больше томить. Мы везем вас в Бургундию, в Дижон.
— В Дижон! — воскликнул монах. — А почему именно в Дижон?
— Не имею понятия, преподобный отец.
— Но туда же добрых четыре дня езды!
— Примерно так…
— А где мы будем ночевать?
— Я думаю, вам будет очень удобно в карете.
— Что ж, я к жесткому ложу привык, но вам-то каково, беднягам!
— Это не ваша забота, преподобный отец.
Лойола задавал вопрос за вопросом, скрывая свою радость. «Четыре дня пути до Дижона, столько же оттуда до Фонтенбло… — думал он. — Ну что же, еще ничего не потеряно!»
Между тем Кокардэр устроил скромный ужин. Прежде всего он задал овса лошадям в торбах, висевших через голову, перед тем распрягши жеребцов и напоив их в ручейке, журчавшем шагах в десяти от дороги. Покончив с лошадьми, он занялся людьми.
Поели прямо в карете при свете фонаря. Лойола принял участие в трапезе и кушал с большим аппетитом. Монах был в хорошем расположении духа, ему удалось расположить к себе своих конвоиров рассказами о сражениях, в которых он участвовал, пока не принял священных обетов.
Кокардэр даже воскликнул:
— А из вас, отец мой, славный вор мог бы выйти! Жаль, что вы сбились с пути!
Лойола расхохотался и глотнул славного вина из бутыли, открытой Фанфаром.
Так что приятели почти по-дружески пожелали ему спокойной ночи, а затем вышли из кареты, тщательно заперли шторки, завернулись в попоны и сладко уснули.
Как только рассвело, снова пустились в дорогу точно так же, как и накануне. В общем, дни для Лойолы проходили довольно быстро.
Прошло пять дней. Вечером пятого дня за ужином Лойола спросил приятелей, с которыми, по видимости, совершенно подружился:
— Дижон, должно быть, недалеко… если сейчас поедем, скоро будем там.
Кокардэр рассмеялся:
— Дижон? Да мы его еще в полдень проехали!
Лойола побледнел и чуть было не вышел из роли веселого спутника.
Кокардэр продолжал:
— Вот что я вам скажу: мы не в Дижон вас везем, а в Лион!
У монаха чуть не вырвался крик бешенства, но он сдержался и только равнодушно произнес:
— Дижон, Лион… Мне все равно.
— Вот и славно! — весело ответил Фанфар. — И нам в радость везти такого славного товарища.
В Лионе монах узнал, что конвоиры должны везти его в Авиньон. В Авиньоне оказалось, что они доедут до самого Марселя. Все планы Лойолы рушились!
На тридцатый день — вернее, тридцатую ночь, ибо шторки открывались только по ночам — Кокардэр сказал Лойоле:
— Вот мы и в Марселе, ваше преподобие.
Лойола высунулся из окна и увидел темный пустынный переулок.
— Я теперь свободен, так? — мрачно спросил он.
— Еще не совсем, ваше преподобие, — кротко ответил Кокардэр.
— Мерзавцы! — взревел монах. — Да не будет, чтобы великие планы гибли по глупой случайности! Умрите оба!
С этими словами Лойола вытащил из-за пазухи крепкий кинжал, выскочил из кареты и замахнулся на Кокардэра для страшного удара…
Но и противник ему попался не из слабых. Молниеносным движением Кокардэр поймал руку Лойолы и сильно выкрутил. Монах упал на колени, вопя от боли. В тот же миг к нему подскочил Фанфар. Лойола почувствовал, что его крепко держат за обе руки.
— Экой вы шустрый, ваше преподобие! — сказал Кокардэр. — А как же заповедь, которая не велит слугам Божьим обнажать меч? Нехорошо!
Лойола был вне себя. Его затащили в темный тупик, кончавшийся небольшой лесенкой наверх. На лесенке стоял человек с факелом.
— Привет маэстро Джованни! — сказал Кокардэр.
— Привет друзьям из Парижа! — ответил тот. — Мне вчера сказали, что вы приедете, но я вас ждал только завтра.
— А мы поторопились.
Лойолу втолкнули в довольно просторную комнату. Кокардэр связал ему руки и ноги.
— Что же это! — взревел монах. — Что вы собираетесь со мной сделать?
— Скоро узнаете, ваше преподобие.
Лойола обернулся к тому, которого назвали маэстро Джованни. На нем была одежда моряка. То был один из бесчисленных компаньонов Двора чудес. Они встречались везде и узнавали друг друга, подобно членам масонской ложи. Маэстро Джованни был хозяином шхуны, ходившей в Смирну и к левантийскому берегу.
— Что, маэстро Джованни, — спросил Кокардэр, — готовы уже в путь?
— Как сказать… «Ясная звезда» снимется с якоря самое позднее через шесть дней.
— Какая звезда?
— Да шхуна же моя!
Кокардэр обратился к монаху:
— Так что, ваше преподобие, потерпите еще шесть деньков, тогда избавитесь от нашего общества. А то оно вам, кажется, не по душе.
