Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии
— Зато являющимся душою заговора.
— Старого заговора…
-..который тлеет, как фитиль, ведущий к пороховому погребу.
— Проклятие! Как мне надоели эти бесконечные заговоры! Мы слишком терпеливы, господин кардинал. Слишком милостивы.
-..и это придает заговорщикам смелости, точнее сказать, наглости, ваше величество.
— Так, значит, не следует церемониться, герцог. Я хочу, чтобы с заговорами во Франции было покончено раз и навсегда!
— Вам известно, государь, что это цель моей жизни.
— Да-да, это правда. Продолжайте, господин кардинал.
— Ваше величество, — вмешался г-н де Тревиль, которому было неприятно видеть, как Ришелье искусно разжигает гнев короля, желая направить его затем против своей очередной жертвы. — Прежде чем его высокопреосвященство сообщит вам детали упомянутого им заговора, позвольте мне удалиться, так как это дело касается скорее суда вашего величества, господина главного прокурора, господина коменданта Венсена или Бастилии, быть может, палача, наконец, но не человека военного.
— Это дело касается вас, господин де Тревиль, — хладнокровно заметил кардинал. — Именно потому, что вы — человек военный.
— Давайте наконец разберемся о ком мы говорим, герцог, — перебил кардинала раздраженный Людовик. — Как я понял, вы предлагаете покарать человека, который строил заговоры. Даже являлся их душою, по вашему выражению! От лично. Назовите мне его имя, и я прикажу арестовать этого человека, кто бы он ни был. Мы должны действовать решительно!
— Именно поэтому главной действующей фигурой в нашем предприятии должен стать такой решительный и преданный вашему величеству человек, как капитан мушкетеров шевалье де Тревиль.
Де Тревиль молча поклонился кардиналу, теряясь в догадках.
— Что же это за дело, герцог?! Неужели заговорщик так опасен?
— Он чрезвычайно популярен при дворе, ваше величество.
— Де Гиз тоже был популярен при дворе, но, если не ошибаюсь, двух швейцарцев вполне хватило, чтобы его арестовать, а затем отправить в ссылку.
— Но для того, чтобы арестовать этого человека, не хватит даже сотни швейцарских гвардейцев.
— Что вы говорите, герцог. Он — колдун?! Он умеет насылать порчу?! Мор и глад?! — в раздражении вскрикнул Людовик XIII.
— Боюсь, что я неудачно выразился, ваше величество, — спокойно произнес кардинал. — Я не хотел сказать, что швейцарцы не смогут арестовать его. Боюсь, они не захотят это сделать.
— Вы говорите сегодня странные вещи, герцог! Как они могут не захотеть?! — Теперь король был раздражен до такой степени, что не был в состоянии сдерживать свои чувства. Еще немного — и с ним случился бы один из тех приступов ярости, что приводили в трепет не только придворных, но и королеву, и даже королеву-мать. Де Тревиль понял, что кардинал уже почти добился своего. Король поставит свою подпись на любом документе, нужном кардиналу. Но капитан мушкетеров понял еще одну вещь. Он догадался, кого имеет в виду кардинал.
Из этого следовало, что капитан сохранил более ясную голову, чем король. Такое, впрочем, часто случается в истории.
— Если швейцарцы нарушат присягу, они также будут арестованы! — в запальчивости твердил король. — У меня достанет войска привести к покорности бунтовщиков. Мушкетеры меня не подведут.
— Теперь вы понимаете, ваше величество, отчего мне хотелось, чтобы господин де Тревиль присутствовал при этом разговоре.
— Но кто этот человек?! Кто тот, при виде кого мои швейцарцы могут сделаться ненадежны?! Объяснитесь, господин кардинал.
— Ваше величество! Я не хочу быть не правильно понятым.
Возможно, швейцарцы все как один сохранят верность присяге даже тогда, когда получат приказ арестовать своего полковника…
— Своего полковника?!!
— Совершенно верно, ваше величество.
— Но ведь швейцарцами, насколько я знаю, командует маршал Бассомпьер! Или мои сведения неточны?!
— Нет, все верно, ваше величество.
Король достал из кармана белоснежный платок и отер пот со лба.
— И вы мне советуете арестовать Бассомпьера?! Вы в своем уме, герцог?! Ведь еще недавно вы меня сами уверяли, что он совершенно незаменимый для армии человек. Я просто не верю своим ушам.
— Я тоже не хотел верить, ваше величество, но…
— Факты! Мне нужны факты, господин кардинал!
— Вы требуете доказательств, ваше величество?
— Самых убедительных, герцог! Бассомпьер — не Бутвиль и не Шале!
В ответ на слова короля Ришелье извлек из складок своей пурпурной мантии давно приготовленную бумагу и с поклоном вручил ее королю.
Король принял ее дрожащей рукой.
— Что это такое?! — отрывисто спросил он.
— Это доказательства, которых достаточно для того, чтобы упрятать маршала Бассомпьера в Бастилию. Герцог де Гиз был сослан за меньшее, ваше величество.
— Так, значит, это все та же история?
— И та же компания, ваше величество.
— Я не понимаю вас, герцог. Что вы хотите этим сказать?
— Только то, ваше величество, что в тот злосчастный день в Лионе герцог де Гиз принимал участие в заговоре, тогда как маршал Бассомпьер был его душой.
Король сделал гневный жест.
— Извольте сами убедиться, ваше величество, — проговорил кардинал, прежде чем Людовик успел что-либо сказать. — Это показания господина дю Трамбле.
Пробежав глазами бумагу, король помрачнел.
— Мне надо подумать. Я подумаю, господин кардинал, — сказал он.
— Однако, ваше величество, дело таково, что…
— Тем не менее окончательное решение будет принято мной позже, ледяным тоном произнес король, и его высокопреосвященство понял, что сейчас Людовик не уступит. Кардинал поклонился и покинул королевские апартаменты, сохраняя невозмутимую мину. Лишь миновав мушкетеров, дежуривших у дверей в приемную, и убедившись, что никто за ним не наблюдает, он дал волю гневу.
Да, кардинал был взбешен. Впервые за долгое время его замыслы встретили сопротивление короля. Дело могло получить нежелательную для кардинала огласку. Ришелье представил себе на минуту, что король может захотеть увидеть Бассомпьера и спросить его о «лионском совещании». От этой мысли настроение его высокопреосвященства испортилось окончательно.
Когда наши планы терпят неудачу, мы раздражены, страдаем разлитием желчи или просто не в духе, нет лучшего способа вновь обрести душевное равновесие, как найти виновного.
Козлом отпущения может быть кто угодно, но лучше выбирать в качестве такового человека, хоть в малой степени причастного к нашим неудачам.
Его высокопреосвященству потребовалось совсем немного времени, чтобы мысленно отыскать подходящую кандидатуру.
