Франсиско Гальван - Изумруды Кортеса
— Во время этого путешествия я узнал, что в Тласкале есть женщина, которая родила сына от некоего испанца и потом покинула Тласкалу из страха, что другие испанцы убьют ее, как они убили отца ее ребенка.
— А где сейчас эта женщина? — поинтересовался Сикотепек.
— Как рассказали мне мичоаканцы, она скрывается в одном их селении, которое называется Гвайангарео.
Эта история весьма заинтересовала Сикотепека. Сопоставив то, что сообщил его друг, и сведения, которые он сам смог добыть у тех немногих индейцев, что еще оставались в энкомьенде Альдерете, Сикотепек пришел к выводу, что скорее всего речь идет об индейской жене королевского казначея, которая ждала от него ребенка и бесследно исчезла вскоре после смерти своего господина.
Сикотепек, который знал от Кортеса историю изумруда в форме чаши (он оказался у Альварадо, выигравшего его в карты у Альдерете), отправился на разведку в энкомьенду покойного казначея и расспросил тамошних индейцев. Они открыли Сикотепеку то, что не решались сказать испанцам.
— Здесь всем известно, что испанца убили его же соотечественники, шайка которых мародерствовала по всей округе, — сообщил касику старик, живший в асьенде. — Чтобы скрыть свои преступления, они подстроили так, будто Альдерете укусила змея, словно бы то был несчастный случай, а не чья-то злая воля.
Все это совпадало с рассказом Атоксотля, который хоть и не видел индеанку Альдерете и не говорил с ней, но смог узнать от мичоаканцев, где она скрывалась и что, по ее словам, христиане, убившие ее господина, хотели расправиться и с ней тоже.
Именно так, и никак иначе, Сикотепеку стало известно о существовании этой женщины, которую звали Остома; впрочем, после крещения (необходимое условие, чтобы индеанка могла попасть на ложе к испанцу) она получила имя Луиса, точнее, донья Луиса: к ней относились уважительно, так как она была дочерью касика. Она была в числе женщин, преподнесенных индейцами Тласкалы в дар Кортесу при заключении мира. Кортес же отдал ее Альдерете, который к ней очень привязался.
Все это я узнал от самого Сикотепека, который признался мне, что ввел губернатора в заблуждение, уверяя, что боги во время совершения магического ритуала дали ему совет отправиться в Мичоакан.
Сикотепеку пришлось провести несколько дней в ожидании вердикта Кацонси, который был человеком основательным и не любил принимать решения на скорую руку,
в особенности если дело касалось человеческих жизней. Кацонси всегда советовался с богами, будучи убежден, что именно они могут подать ему правильный совет, хотя, впрочем, когда к нему направлялось посольство во главе с Монтано, Кацонси спасли от неверного шага вовсе не идолы, но мудрость его подданного. Если бы решение было принято по указанию богов, которые суть не кто иные, как бесы, то уж конечно они разрешили бы вопрос никак не в пользу христиан.
Пока Кацонси размышлял, а находившиеся в его столице испанцы удостоверяли подлинность охранных писем Кортеса, Сикотепек встретил в Чинсисиле своего друга Атоксотля и познакомился с братом Эстебаном, который не покладая рук трудился ради спасения душ несчастных туземцев, все еще пребывавших во тьме своих заблуждений.
Брат Эстебан проникся симпатией к Сикотепеку, хотя тот упорствовал в языческих суевериях и отказывался принимать истинную веру; поэтому, а также припомнив советы Кортеса, что индейцев не стоит раздражать постоянными проповедями, монах решил отправиться вместе с Сикотепеком, как только мешик получил от Кацонси разрешение ехать дальше. Кроме того, брат Эстебан надеялся, что жители тех мест, куда они направляются, захотят послушать слово Божие. Атоксотль тоже сопровождал их до самого селения Гвайангарео.
Гвайангарео, где расквартирован отряд численностью почти в две тысячи воинов, находится в семи лигах к востоку от Чинсисилы. Климат здесь жаркий и влажный, селение расположено посреди болотистой сельвы, и добраться туда очень нелегко. Однако путешественники не встретили по пути никаких трудностей, поскольку мичоаканский король распорядился, чтобы им не чинили препятствий, а кроме того, их сопровождал Божий Человек христиан, как называли брата Эстебана мичоаканские индейцы, которым монах подавал благой пример смиренной и бедной жизни.
На этих землях, находящихся под властью Кацонси, обитает множество различных народов, и у каждого свой язык и обычаи. Самый многочисленный из них — мичоаканцы; затем, чичимеки — храбрые воины, постоянно враждующие со всеми соседями, настоящие дикари, все время затевающие мятежи и смуты. Есть еще тараски, самый просвещенный из местных народов, язык которых понимают все жители Мичоакана. Поразительно, но многие слова языка тарасков совершенно совпадают с испанскими: например, слово «нет» звучит у них так же, как и в кастильском наречии. Не знаю, что это — дело случая или влияние святого Провидения, но, так или иначе, многие из нас увидели в этом указание на то, что скоро в этом королевстве наступит мир и все туземцы, во главе со своим касиком, по доброй воле склонят головы перед Божественным законом и властью императора.
Несмотря на то что местные жители были настроены дружелюбно, путь был долог и труден, но наконец путешественники достигли цели и оказались в селении Гвайангарео, прикрытом скалами и усиленно охраняемом, так что даже испанцам было бы нелегко взять селение штурмом. Брат Эстебан отслужил мессу, как научил его Кортес; испанцы, сопровождавшие экспедицию, помогли ему, исполнив роль служек, после чего были произведены несколько ружейных выстрелов, вселивших в индейцев такой ужас, что многие из них разбежались и не решались показаться до самого вечера.
После богослужения, которое туземцы прослушали с благоговением, несмотря на то что по-прежнему оставались идолопоклонниками, Атоксотль стал расспрашивать местных жителей о женщине из Тласкалы, имеющей сына, рожденного от христианина. Туземцы сразу же рассказали, где ее найти.
— По приказу самого Кацонси ее поселили в доме знатного касика нашего селения, так что она находится под его охраной, — объяснил Сикотепеку один из жителей Гвайангарео.
Путешественники сразу же отправились к ней в сопровождении толпы местных жителей, которые с любопытством глазели на тех, кто всегда считался их заклятыми врагами, — христиан и мешиков, внезапно объявившихся в этих местах. Прежде никто из них не осмелился бы ступить на улицы мичоаканских селений, если только не хотел быть заживо сожженным, проданным в рабство или послужить жертвой для местных божеств.
Касик, хозяин дома, подчиняясь приказу Кацонси, не пытался им помешать и позволил встретиться с доньей Луисой. Беседа состоялась в красивом тенистом патио, где росли фруктовые деревья, а посредине гостеприимно журчал прохладный фонтан.
