Сергей Зайцев - Секира и меч
Проезжая мимо собора, Глеб придержал коня и перекрестился. До этих пор он всего-то крестился раза два или три, ибо чувствовал себя больше язычником, чем христианином. А теперь в душе, в сердце Глеба что-то переменилось. Быть может, перемены начались в тот день, когда Глеб заговорил с паломниками, или когда он увидел, как крестится Анна, или когда он воздвиг простенький крест на ее могиле, а может, после вчерашнего дня, после того кровопролития, что Глеб учинил в каменном доме князя Мстислава…
Проехав еще немного, Глеб стукнул кулаком в ворота, за которыми простирался широкий Владимиров двор. И ожидал Глеб, не сходя с коня.
Ворота скоро приоткрылись, выглянул страж – был он при шлеме и при дорогой кольчуге. Ощупал Глеба неприязненным колючим взглядом:
– Что тебе, молодец? Глеб протянул ему суму:
– Передай старому Владимиру.
Стражник принял суму, взвесил ее в руке, спросил:
– Что тут?
– Князь знает. Скажи: из Гривны…
– Из Гривны? – страж сделал радостное лицо. – Значит, от Мстислава.
– От него, – усмехнулся Глеб.
Но страж не заметил этой едкой усмешки, открыл ворота пошире, пригласил:
– Зайдешь на кухню, мил человек? Покормим… Глеб покачал головой:
– Нет, тороплюсь.
И, развернув коня, направил его под гору.
Старый Владимир принимал у себя гостя – богатого купца-латинянина. После обильной трапезы они, уединившись в любимом покое князя, заваленном книгами и свитками, беседовали о том о сем. В толмаче не нуждались, ибо Владимир, будучи искусным опытным воином, был еще и весьма премудр – искушен во многих науках и языках. И язык этого латинянина, как и шесть или семь иных языков, знал в достаточной мере, чтоб легко изъясняться на нем, – чем немало удивлял самого латинянина.
Князь расспрашивал гостя о его делах. А тот – тоже человек немолодой, опытный – о своих делах умалчивал, он все больше рассказывал о далеких западных странах.
– Неспокойные настали времена, – говорил латинянин. – А в неспокойные времена – как в мутной воде. Хищной рыбе – легкая добыча. А всякой мелочи отовсюду можно ждать смерть…
– Да, да, – соглашался Владимир. – Это верные слова! У нас в княжествах тоже полно смутьянов, ищущих легкой добычи. Многие видят цель жизни в престоле, а не в пути к нему. Я думаю, они ошибаются, ибо за целью не видят самой жизни…
– Поистине мудрые слова, – соглашался латинянин. – Я рад, что имею такого друга, из которого можно черпнуть мудрости. Мудрость из книг хороша, но она суха и как бы безвкусна. Совсем другое дело слышать мудрость из живых уст…
Князь со скромностью выслушал эти приятные слова. Потом напомнил:
– Но мы говорили о Папе Урбане…
– Да, государь!… В Клермоне на церковном соборе Папа призвал всех благочестивых христиан – от королей до простолюдинов – отправиться в Святую землю. Призвал силой оружия спасать от неверных Гроб Господень. И обещал всем, кто отправится в поход, отпущение грехов и мирские блага, обещал простить им все долги…
Князь кивнул:
– И клич его услышали.
– О да! Говорят, желающих отправиться в поход было тысячи и тысячи. Они тут же в Клермоне дали обет… Какому-то счастливцу Папа сам нашил на одежду шелковый крест. И по этому примеру все стали нашивать на себя кресты: и благородные люди, и голытьба. Они шумели и праздновали несколько дней. Они стали называть себя крестоносцами…
– Крестоносцы… – задумчиво произнес князь, будто пробуя это слово на вкус. – Не очень подходящее название для такого грозного явления. Ведь это Христос нес крест на Голгофу. Христос страдал…
– Да, государь!… Но молва есть молва. Ее не перешибешь. И не всегда можно объяснить простолюдину…
Здесь послышался стук в дверь, и латинянин замолчал.
В покой заглянул слуга:
– Господин, к вам гонец…
– Пусть подождет, – велел Владимир.
– Но он уехал уже. Оставил суму…
– Что за сума? – Владимир досадовал, что мешают такому интересному разговору.
– Не знаем, господин. Сума и есть сума. Крепко завязана. Гонец сказал, из Гривны…
Лицо князя прояснилось:
– Из Гривны, говоришь!… Тогда я знаю, что там… Хорошо! Бросьте пока в угол в прихожей. Я после посмотрю…
Когда дверь за слугой закрылась, Владимир повернулся к латинянину:
– Нам помешал этот олух. Гость вежливо осведомился:
– Может, наш разговор отложить? Может, этот человек сказал что-то важное? И у государя дела?..
Владимир улыбнулся:
– Нет-нет, мой друг! Этот человек – слуга. Он только что сообщил мне, что одним смутьяном в моих владениях стало меньше.
– Это хорошо! – улыбнулся в ответ гость. Владимир напомнил:
– Мы говорили о крестоносцах… Что было потом, после собора в Клермоне?
– Они двинулись в путь… – латинянин кончиками пальцев потер седые виски. – Они продали все свое имущество, купили оружие и доспехи и пошли за монахом Петром Пустынником на восток. Говорят, что многие пошли в поход с семьями – с малыми, с грудными детьми… Трудно сказать, на что они надеются. Они, как видно, полагают, что Святая земля простирается за соседней их дому горой, а город Иерусалим – в пяти-шести днях пути…
– Конечно же, многие погибнут, – уверенно, со знанием дела сказал князь. – Тяготы похода – не для женщин и уж тем более не для малых детей. О чем думают их военачальники? Святая земля не близко.
– О да! Те дороги, по которым сейчас идут крестоносцы, говорят, сплошь усеяны могилами. Смерть так и косит их ряды. Быть может, от этого крестоносцы злы. В тех городах, что попадаются им на пути, они устраивают жестокие погромы. Убивают иудеев. А потом на костях их устраивают дикие оргии… Это очень страшно: темный необразованный разум в союзе с вседозволенностью. Горят безвинные города и деревни. А к крестоносцам пристают все новые толпы голытьбы. Ужасные вещи творятся под сенью креста. И мне кажется все это бессмысленным…
Владимир сказал:
– Не всегда мы можем понять смысл того, что творится сегодня.
– Да, – вздохнул латинянин. – Но льется так много крови… Многие города закрывают перед крестоносцами ворота. Говорят, крестоносцы берут некоторые из них штурмом. Они очень злы, голодны. Они очень спешат.
Владимир кивнул:
– Я знаю, как бывает в походах.
– Ваше счастье, государь, что земли, коими вы управляете, далеко в стороне от пути крестоносцев. Я побывал в одном городе, через который прошли они. Последний раз этот город выглядел столь плачевно во времена Аттилы…
Они долго еще говорили о крестоносцах.
Когда гость утомился, Владимир позвал служанок и велел им показать латинянину сад во дворе, потом кликнул кухарок и приказал готовить к обеду тридцать блюд. Князь хотел удивить гостя. Владимир отлично знал, что гость, возвращаясь в свои латинские земли, будет рассказывать всем, как его на Руси принимали. И от того, что он расскажет, в немалой степени будет зависеть, приедут ли в Чернигов торговать еще и другие богатые латинские купцы. А у них очень уж хорошие товары!…
