Александр Дюма - Волчицы из Машкуля
— Так ты хочешь, чтобы тебе заплатили?
— Конечно, — нимало не смутившись, ответил крестьянин.
— Вот как ты служишь правительству, назначившему тебя мэром?
— Черт возьми! Разве правительство покрыло черепицей крышу моего дома? Разве правительство сменило на каменные хоромы мое убогое жилище? Нет, я по-прежнему живу в глинобитной, покрытой соломой хижине, которая при пожаре мгновенно превратится в горсточку пепла. За риск надо платить; вы же понимаете, что все мое имущество может в одну ночь сгореть.
— Ты прав. Что ж, господин супрефект, это по вашей части. Слава Богу, я всего лишь солдат; прежде чем получить товар, надо за него заплатить. Вам придется раскошелиться.
— Скорее расплачивайтесь, — произнес фермер, — на нас смотрят со всех сторон.
И в самом деле крестьяне, по всей вероятности движимые любопытством, которое всегда вызывают у них заезжие люди, мало-помалу плотным кольцом окружили двух господ и своего земляка.
Это обстоятельство не ускользнуло от внимания генерала.
— Дорогой мой, — громко произнес он, обращаясь к супрефекту, — вы вовсе не должны верить на слово этому человеку. Он вам продает двести мешков овса по цене девятнадцать франков за мешок. Но нет никакой уверенности в том, что вы их получите. Дайте ему задаток и потребуйте расписку.
— Но у меня нет ни бумаги, ни карандаша, — сказал супрефект, разгадав замысел генерала.
— Так вернитесь в гостиницу, черт возьми! Посмотрим, — продолжал генерал, — продаст ли нам здесь еще кто-нибудь овес? Нам нужно кормить лошадей.
Какой-то крестьянин утвердительно кивнул, и, пока генерал торговался с ним, супрефект и человек с лепешкой смешались с толпой, не привлекая к себе излишнего внимания.
Как, наверное, уже догадался наш читатель, этим человеком был не кто иной, как Куртен.
Попробуем рассказать, чем он с самого утра занимался.
Разговор с юным хозяином дал Куртену обильную пищу для размышлений.
Он рассудил, что простой донос не принесет ему большой выгоды.
Кроме того, правительство может и забыть о необходимости наградить за оказанную услугу одного из своих мелких агентов. Рискуя остаться ни с чем, Куртен подвергался большой опасности, навлекая на себя ненависть роялистов, столь многочисленных в здешних местах.
Вот тогда-то он и придумал план, в который, как мы уже знаем, он посвятил Жана Уллье.
Он надеялся использовать в своих целях влюбленность юного барона и завоевать расположение маркиза де Суде, считая, что тот только и мечтает об этом союзе, а это, в свою очередь, дало бы ему возможность хорошо заработать, если он не будет раскрывать рта, и одновременно спасти человека, чья жизнь, если он не ошибался, высоко ценилась партией роялистов.
Мы видели, как Жан Уллье принял предложение Куртена. И вот тут-то Куртен, упуская такое для него выгодное дело, польстился на мелкую подачку и перешел на сторону правительства.
XX
БУНТ
Спустя полчаса после того, как в толпе затерялись супрефект и Куртен, на поиски генерала отправился жандарм. Он нашел его мирно беседующим с благообразным нищим в отрепьях; выслушав несколько слов, сказанных ему на ухо жандармом, генерал поспешил в гостиницу «Белый конь».
Супрефект встретил его в дверях.
— И что же вам удалось узнать? — спросил генерал, увидев, что лицо чиновника так и светится от удовольствия.
— А! Генерал, есть отличная новость! — воскликнул он.
— Что ж, посмотрим.
— Я только что говорил с весьма осведомленным человеком!
— Ну и новость! Они все как один самые осведомленные люди на свете! И самый несведующий из них знает больше господина Талейрана. И что же вам рассказал этот осведомленный человек?
— Он видел, как позавчера вечером в замок Суде прибыл переодетый в крестьянскую одежду граф де Бонвиль в сопровождении невысокого крестьянина, похожего на женщину.
— И что же?
— Генерал, сомнений больше нет.
— Выкладывайте, господин супрефект, все до конца: вы же видите, с каким нетерпением я жду продолжения вашего рассказа, — произнес самым спокойным тоном генерал.
— Я думаю, что эта женщина вовсе не принцесса, которую мы ждали.
— Что ж, вы вправе иметь собственное мнение, а я думаю по-другому.
— Почему же, генерал?
— Потому что у меня есть свои источники информации.
— От добровольных помощников или нет?
— Разве можно от этих людей добиться чего-то добровольно!
— Ба!
— Но что же вы узнали?
— Да ничего.
— Ну все же?
— Когда вы ушли, я занялся покупкой овса.
— А потом?
— Крестьянин, к которому я обратился, попросил у меня задаток. И это требование с его стороны было вполне правомерным. Я же в свою очередь попросил у него расписку, на что также имел полное право. Он хотел зайти в первую попавшуюся на глаза лавчонку, чтобы составить расписку. «Ба! — воскликнул я, — вот тебе карандаш, а у тебя наверняка найдется клочок бумаги: моя шляпа будет вместо стола». При нем действительно оказалось какое-то письмо; разорвав его пополам, он написал на обороте расписку. Вот она.
Супрефект взял листок и прочитал:
«Получено от господина Жана Луи Робье пятьдесят франков в счет оплаты за тридцать мешков овса, которые я обязуюсь ему доставить 28 сего месяца.
14 мая 1832 года. Ф. Террьен».— Ну и что? — заметил супрефект. — Я не вижу ничего заслуживающего внимания в этой записке.
— Взгляните, пожалуйста, что написано на обороте.
— Ах! Да! — воскликнул супрефект.
Листок бумаги, который держал в руках чиновник, в самом деле оказался разорванным пополам письмом. На обороте он прочитал:
аркиз!
получил только что новость
которую мы ждем
в Бофе 26-го вечером.
офицеры вашей части
представленные Мадам.
всех ваших под рукой.
с почтением,
у».
— Черт возьми, — воскликнул супрефект, — у меня в руках не что иное, как объявление о торжественном построении! Теперь не составит большого труда восстановить недостающие слова.
— Да, это сделать совсем нетрудно, — произнес генерал.
Затем вполголоса он добавил:
— Даже слишком просто.
— Ну вот, что вы на это скажете? — спросил супрефект. — Не кажется ли вам, что эти люди выглядят слишком большими простаками, что даже настораживает.
