Виталий Гладкий - Ассасины
– Смерть ему! – закричало несколько человек. – Он убил Ульфа! Как мы теперь будем воевать без него!
– Да, да! – поддержали другие. – Он заслуживает казни «кровавого орла»[85]!
– Замолчите! – громыхнул вождь. – Этот юноша убил Ульфа голыми руками. Вы такое когда-нибудь видели? Кто может поручиться, что в него не вселился дух Одина[86]? А теперь следующий вопрос: у кого поднимется рука на избранника хозяина Вальхаллы[87]? Ну! Молчите?
Даны потупились. Видимо, этот ярл имел на них большое влияние. А буйные морские разбойники беспрекословно подчинялись не всем своим вождям.
Вскоре, подобрав убитых и раненых, даны вышли в море. К драккарам морских разбойников были привязаны лодьи русов. В одну из них бросили связанного по рукам и ногам Вилка. Даны уже забыли о погибших товарищах, пили вино и веселились; время скорби наступит позже. Они возвращались домой из удачного набега, и еще один довесок к богатой добыче был для них знаком особого благоволения богов. Надо же, почти дома, и такая удача. Даны наткнулись на лагерь русов совершенно случайно – они высадились на берег, чтобы тоже немного отдохнуть.
Когда драккары данов отошли далеко от берега, из леса вышел Венелад. Он осмотрелся и посвистел. Спустя какое-то время появились и остальные русы, которые прятались в зарослях. Они принесли много сухих дров и хвороста, сложили их в кучу, а сверху водрузили тела семерых товарищей, павших в бою. Вскоре запылал огромный костер, превращая погибших в пепел. После этого гридни, прочитав молитву Роду, справили немудреную тризну – допили пиво из кувшинов, не замеченных морскими разбойниками, а затем, поклонившись догорающему костру, по одному начали исчезать в лесной чащобе. Нужно было спешить – путь до родного поселения быль неблизким.
Русы приняли утрату лодий и вещей достаточно спокойно – все делается по велению богов. А если это так, то зачем переживать? Лишь Всегорд был взбешен: столько денег выброшено на ветер! Какие красивые и дорогие одежды отняли у него проклятые даны! Как играть свадьбу?! Лишь одно его утешало: Ярилко-Вилк теперь не будет ему помехой. Никогда. Подумав об этом, сын вождя злобно ухмыльнулся.
Последним место тризны покинул Венелад. Похоже, он что-то искал, потому что обошел весь берег. И нашел. Нагнувшись, старый гридень поднял грушевый посох Вилка. Скорбно вздохнув, Венелад прошептал: «Да поможет тебе Род, храбрый мальчик! Ты спас наши жизни…» и скрылся среди деревьев.
Посох ученика волхва он нес с таким видом, словно это была святыня.
Глава 9
Салах ад-Дин
Когда Творец всего сущего добрался до земель Востока, у него, наверное, остались лишь камни, немного семян, хурджин с песком и полупустой бурдюк с водой. Поэтому от щедрот Создателя Восток получил совсем немного зелени в предгорьях и по берегам рек, а также пустыни и редкие оазисы – клочки земли с пальмами и небольшими водяными источниками в виде озер или глубоких колодцев. Оазисы были в основном совсем крохотными, где можно лишь напоить верблюдов или лошадей и отдохнуть в тени одинокого дерева. Но случались и достаточно обширные зеленые заплаты на желтом рубище безбрежной пустыни.
В одном из таких оазисов предприимчивый Абу-Хурайра и обустроил караван-сарай, при котором была отличная чайхана. Несведущий человек может покрутить пальцем у виска и сказать: «Он что, с ума сошел?! Какая прибыль может быть в этом безлюдном месте?!». Но Абу-Хурайра вовсе не был глупцом. И что самое интересное – его караван-сарай и чайхана приносили прибыль едва не большую, нежели заведение всеми уважаемого Абдураззака, расположенное возле базара Сук ас-Сарай, что в Багдаде.
Дело в том, что оазис находился на весьма оживленном караванном пути. Почти каждый день, ближе к вечеру, слышался звон колокольчиков, подвешенных к верблюжьим шеям, и прокаленные насквозь солнцем пустыни погонщики верблюдов, охранники каравана и купец, хозяин больших тюков, закрепленных на спинах животных, становились гостями Абу-Хурайры. А что может быть приятней чашки ароматного чая после дальней дороги по раскаленной, как сковородка, пустыне и отдыха в тени пальм, когда тебе не угрожает опасность?
Конечно, цены у Абу-Хурайры кусались; они были гораздо выше, нежели у того же Абдураззака. Так ведь дорог плов к обеду. Воспоминаниями о дешевизне подобного рода заведений в Багдаде сыт не будешь. К тому же у Абу-Хурайры пища всегда была свежей, вкусно приготовленной, а уж как он заваривал чай, об этом можно было слагать стихи. Более вкусного чая не найдешь ни в Герате, ни в Багдаде, разве что в Дамаске, и то не в каждой чайхане.
Абу-Хурайра управлялся с делами не в одиночку. С ним проживали жена и четверо сыновей – крепких молодцев, которые могли постоять за себя. Но кто же тронет такого известного и уважаемого человека? Припасы ему доставляли те же караванщики на обратном пути, притом даром, так что Абу-Хурайру этот вопрос особо не беспокоил – он платил только за продукты. Чайханщик волновался лишь за своих кошек, которых у него насчитывалось не менее десятка. Они были какой-то особой, очень ценной, породы, и Абу-Хурайра ухаживал за ними как за маленькими детьми. Отсюда пошло и его прозвище – Абу-Хурайра означало «кошатник». Настоящего его имени никто не знал. Естественно, за исключением родни.
Но, как это ни удивительно, и караван, и чайхана Абу-Хурайры не пустовали даже в те дни, когда караваны не приходили. Народ собирался самый разный, не только путешественники. Нередко ароматным чаем Абу-Хурайры наслаждались типы с такими разбойными физиономиями, что любой почтенный человек немедленно бежал бы из чайханы без оглядки. Однако хозяин заведения как-то находил общий язык с этим отребьем, что не могло не вызвать подозрений. Но только у тех, кто часто гостил в его чайхане.
Когда в вечерние часы слышались звуки приближающегося каравана, подозрительные клиенты Абу-Хурайры мигом садились на коней и исчезали среди барханов. Нужно отметить, что лошади у них были первостатейные, несмотря на непрезентабельный вид их хозяев. Такие арабские скакуны стоили больших денег; приобрести их могли позволить себе только приближенные халифа, вельможи или богатые купцы. И сразу возникал вопрос: откуда деньги у людей, явно не принадлежащих к состоятельному сословию?
Возможно, разгадка этой тайны крылась в периодических исчезновениях небольших караванов, гостивших у Абу-Хурайры, но, как говорится, не пойман – не вор. Разве можно возводить напраслину на всеми уважаемого содержателя караван-сарая и чайханы, подозревая его в связях с разбойничьей шайкой? Обычно пропадали караваны, которые везли большие ценности, но кто виноват, что купец пожадничал и не обзавелся солидной охраной? Однако самым странным и пугающим было то, что бесследно исчезали не только товары, но и люди, сопровождавшие караван. Создавалось впечатление, что их сожрали дэвы – вместе с верблюдами и тюками.
