Густав Эмар - Искатель следов
План заговорщиков составлен был очень просто: идти прямо к ратуше, овладеть ею и провозгласить временное правительство.
Проще этого и в самом деле ничего нельзя было придумать.
Дон Мигель во главе своего маленького отряда беспрепятственно вступил в Пасо.
Заговорщики шли по городу, держа ружья наготове, насторожив глаза и уши, готовые стрелять при первой тревоге.
Но на улицах не видно было ни души.
Город был что-то слишком спокоен, как заметил еще раньше Курумилла. Это необыкновенное спокойствие было предвестником близкой бури.
Дон Мигель в душе тоже испытывал невольный страх, которого он не мог пересилить.
В глазах европейца дон Мигель Сарате мог быть назван жалким заговорщиком, действовавшим очертя голову, а не по строго обдуманному плану. С точки зрения европейца, это так именно и должно было казаться. Но в такой стране, как Мексика, где пронунсиаментос71 устраиваются только потому, что тот или другой полковник хочет сделаться генералом или лейтенант — капитаном, относятся к этому не так строго, а асиендадо, напротив, дал доказательства такта, осторожности и таланта, так как в течение нескольких лет, пока он готовился привести в исполнение заговор, ему пришлось напасть только на одного предателя.
Кроме того, теперь и отступать было уже слишком поздно… Предупрежденное правительство знало о существовании заговора и приняло известные предосторожности, поэтому нужно было идти вперед во что бы то ни стало, хотя бы за это пришлось поплатиться потом даже жизнью. Все это не могло не прийти в голову дону Мигелю, все это он тщательно обсудил и только уже после того, как у него было отнята всякая надежда на отступление, решился он подать сигнал к началу восстания.
Что лучше? Пасть храбро с оружием в руках, защищая правое дело, или, не попытав счастья, ждать, пока тебя арестуют?
Дон Мигель жертвовал своей жизнью, большего от него никто и требовать не мог.
Между тем заговорщики все продвигались вперед. Они почти уже достигли центра города и находились в маленькой, грязной и узкой улице, так называемой калле-де-Сан-Исидро, примыкавшей к пласа-Майор, как вдруг улица сразу осветилась. Во всех окнах по обе стороны улицы появились факелы, и при свете их дон Мигель увидел, что оба конца улицы, где они находились, заняты сильными отрядами кавалерии.
— Измена! — послышалось в рядах заговорщиков.
Курумилла подскочил к Собачьей Голове и всадил ему нож между плеч.
Мулат, как пораженный громом, повалился на землю, даже ни разу не вскрикнув.
Дон Мигель с первого взгляда ясно понял свое положение: как он сам, так и его отряд погибли.
— Будем драться до последней капли крови! — сказал он.
— До последней капли крови! — повторили за ним заговорщики.
Курумилла одним ударом приклада выбил дверь соседнего дома и кинулся внутрь. Заговорщики последовали за ним.
Через минуту они все уже были на крыше: в Мексике все дома имеют плоские крыши в виде террасы.
Благодаря находчивости индейского вождя заговорщики овладели импровизированной крепостью, с высоты которой они долго могли защищаться и дорого продать свою жизнь. С каждой стороны улицы к дому подходили отряды солдат, которые заняли также крыши соседних домов.
Еще несколько минут, и должна была начаться кровавая битва, как вдруг генерал, командовавший отрядами солдат, приказал им остановиться и один направился к дому, на крыше которого собрались заговорщики.
Дон Мигель тоже приказал опустить ружья своим товарищам, видимо, собиравшимся стрелять в неприятельского генерала.
— Не стреляйте! — сказал он им и, повернувшись к генералу, крикнул ему: — Что вам угодно?
— Я хочу сделать вам предложение.
— Говорите!
Генерал приблизился еще на несколько шагов для того, чтобы те, к кому он обращался, слышали каждое его слово.
— Я обещаю вам жизнь и свободу, если вы согласитесь выдать вашего главаря, — объявил генерал.
— Ни за что! — отвечали в один голос все заговорщики.
— Отвечать ему должен я, — возразил дон Мигель и затем, обращаясь к генералу, спросил его: — А чем вы можете поручиться мне, что условия ваши будут честно исполнены?
— Моим честным словом солдата, — отвечал генерал.
— Я согласен, — продолжал дон Мигель. — Все находящиеся здесь со мной люди покинут город один за другим.
— Нет, мы не хотим, — вскричали заговорщики, размахивая оружием, — лучше смерть!
— Смирно! — крикнул асиендадо громким голосом. — Здесь только я один имею право приказывать!.. Я ваш вождь, и вы должны меня слушаться. Жизнь таких честных, как вы, людей не может быть бесполезно принесена в жертву. Уезжайте, я этого хочу… Я вам приказываю. Наконец, я прошу вас, — добавил он со слезами в голосе. — Кто знает, может быть, обстоятельства еще переменятся и вы добьетесь еще своего?..
Заговорщики грустно опустили головы.
— Ну что же? — спросил генерал.
— Мои друзья согласны, я останусь здесь один и сойду последний. Если вы не сдержите слова, я застрелюсь.
— Повторяю вам, что я даю мое честное слово, — отвечал генерал.
Заговорщики один за другим подходили к дону Мигелю поцеловать его на прощанье, а затем они вышли на улицу и беспрепятственно удалились — солдаты их как будто не замечали.
Так окончилось неудавшееся возмущение в этой стране, где заговоры и революции считаются, так сказать, в порядке вещей. Победители по возможности щадят побежденного по л простой причине, что завтра же они могут оказаться дом под одним и тем же знаменем, сражаясь за общее дело.
Курумилла ушел последним.
— Для вас не все еще потеряно, — сказал он дону Мигелю. — Кутонепи спасет вас, отец.
Асиендадо печально покачал головой.
— Вождь, — сказал он взволнованным голосом, — я поручаю мою дочь Валентину, отцу Серафиму и вам. Берегите ее — у бедняжки скоро не будет отца!
Курумилла молча поцеловал дона Мигеля и ушел.
Скоро и он исчез в толпе.
Генерал честно сдержал свое слово.
Дон Мигель бросил свое оружие и спустился вниз.
— Я ваш пленник, — сказал он.
Генерал поклонился и сделал ему знак сесть на лошадь, подведенную одним из солдат.
— Куда же мы теперь отправимся? — спросил асиендадо.
— В Санта-Фе, — отвечал генерал, где вас будут судить вместе с генералом Ибаньесом, который, по всей вероятности, тоже будет скоро арестован.
— О! — прошептал дон Мигель грустным голосом. — Кто же нас предал?
— Все тот же Красный Кедр, — отвечал генерал.
Асиендадо опустил голову на грудь и замолчал.
Через четверть часа пленник выезжал уже из Пасо-дель-Норте под конвоем отряда драгун.
