Густав Эмар - Искатель следов
В девять часов вечера Красный Кедр был уже у калитки, которую ему отворил брат Амбросио, и скваттер проник на асиенду со своими троими сыновьями и отрядом бандитов.
Сонные пеоны, застигнутые врасплох, были связаны раньше, чем поняли, в чем дело.
— Теперь, — сказал Красный Кедр, — мы полные хозяева, и девушка может возвращаться, когда ей будет угодно.
— Нет! — возразил монах. — Дело далеко еще не кончено… Дон Мигель человек смелый, и, кроме того, с ним приедет немало народа… Он не позволит вам без сопротивления захватить его дочь и, наверное, будет защищаться.
— Дон Мигель не вернется, — ответил скваттер с язвительной улыбкой.
— Каким образом вы это узнали?
— Это вас не касается.
— Увидим.
Но бандиты забыли про отца Серафима.
Миссионер, разбуженный шумом в необычное время, не замедлил подняться, а затем из своего убежища слышал те немногие слова, которыми обменялись монах и скваттер. Этих немногих слов было для него совершенно достаточно, чтобы угадать, какое страшное преступление задумали они совершить.
Миссионер, повинуясь голосу сердца, осторожно пробрался в кораль, оседлал лошадь и, отворив потайную дверь, ключ от которой носил на себе, чтобы иметь возможность, не беспокоя никого, возвращаться и выходить из асиенды, когда этого требовали его обязанности священника, поскакал во весь опор в ту сторону, откуда, по его предположению, должны были прибыть охотники, возвращаясь на асиенду.
К несчастью, отец Серафим не мог совершить своего побега без того, чтобы опытное ухо скваттера и его бандитов, которые в это время опоражнивали погреб асиендадо, не обратило на это внимания.
— Проклятье! — вскричал Красный Кедр, подбегая с карабином в руке к одному из окон, которое он разбил ударом кулака. — Нас предали!
Бандиты толпой побежали в кораль, где были привязаны их лошади, и принялись седлать их.
В эту минуту мимо окна, у которого стоял скваттер, быстро промелькнула какая-то тень.
Красный Кедр прицелился и выстрелил.
Затем он нагнулся и стал смотреть из окна.
До него донесся сдавленный крик.
Но человек, в которого стрелял бандит, все еще продолжал скакать.
— Все равно, — прошептал скваттер, — у этой птички застряла дробь в крыле. Живей! Живей! Догоните его! Догоните его!
И все бандиты кинулись вдогонку за беглецом.»
Отец Серафим упал без чувств на руки Валентина.
— Боже мой! — в отчаянии вскричал охотник. — Что такое с вами случилось?
Он осторожно донес миссионера до рва, окаймлявшего дорогу, и там положил его на землю.
У отца Серафима было ранено плечо, и кровь ручьем лила из раны.
Охотник с тревогой осмотрелся кругом.
В эту минуту послышался глухой шум, похожий на раскаты отдаленного грома.
— Дело-то оказывается серьезным, и нам остается только подороже продать свою жизнь, дон Пабло, — отрывисто сказал он.
— Будьте спокойны, даром не дадимся, — в тон ему отвечал молодой человек.
Донна Клара была бледна и буквально дрожала от страха и волнения.
— Едем, — сказал Валентин.
С этими словами он вскочил на лошадь миссионера, и трое беглецов помчались во весь опор.
Это бегство продолжалось с четверть часа.
Валентин остановился.
Он соскочил наземь, сделал знак молодым людям подождать его, лег на землю и ползком, как змея, стал пробираться по высокой траве, останавливаясь по временам осмотреться кругом и прислушаться внимательно к шуму пустыни.
Вдруг он кинулся к своим спутникам, схватил лошадей за поводья и быстро увлек их за холм, где они и притаились все трое.
В ту же минуту послышался сильный шум от топота лошадей, и штук двадцать черных силуэтов проскакали как смерч в десяти шагах от убежища, где скрывались беглецы.
Валентин с облегчением вздохнул.
— Пока надежда на спасение еще не потеряна, — прошептал он.
Он с тревогой выждал еще пять минут.
Преследователи все удалялись и удалялись, и вскоре лошадиный топот не стал уже слышен.
— На коней! — сказал Валентин.
Они снова сели на лошадей и поскакали, но не по направлению к асиенде, а по дороге в Пасо.
— Отдайте поводья! Отдайте поводья! — говорил охотник, — Еще! Еще! Мы совсем не двигаемся с места.
Вдруг послышалось громкое ржание и по ветру донеслось до беглецов.
— Мы пропали! — прошептал Валентин. — Они нас выследили.
Красный Кедр слишком хорошо и давно знал прерию, он скоро понял свою ошибку и теперь возвращался, вполне уверенный, что напал на след.
Тогда началась такая бешеная скачка, какую могут видеть одни только обитатели прерий.
Полудикие лошади бандитов как будто сочувствовали сидевшим на них свирепым всадникам и, перескакивая через пропасти, летели с быстротой призрачного скакуна из немецкой баллады.
Иногда всадник скатывался вместе со своей лошадью с вершины утеса и падал в пропасть, издавая болезненный крик, но спутники его проносились над его телом, как бы увлекаемые вихрем, и отвечая гневным «ура» на этот крик агонии, последний и мрачный призыв брата.
Такая бешеная скачка продолжалась уже целых два часа и все это время беглецы все еще сохраняли то же расстояние между собой и преследователями. Их покрытые пеной лошади, изнемогая от усталости, тяжело храпели, и из ноздрей у них валил густой пар.
— Все кончено! — сказал вдруг охотник. — Спасайтесь! Я останусь здесь, а вы скачите дальше!.. Я думаю, мне удастся продержаться минут десять, и вы будете спасены!.. Раньше-то они уж наверняка меня не убьют!..
— Нет, — возразил ему дон Пабло, — мы спасемся или погибнем вместе.
— Да, — подтвердила и молодая девушка.
Валентин пожал плечами.
— Вы просто сумасшедший, — сказал он.
Вдруг он вздрогнул. Преследователи быстро приближались.
— Послушайте, — сказал он, — сдайтесь им оба вместе. Меня они не станут преследовать, потому что я им вовсе не нужен… Клянусь вам, если только я останусь жив, я непременно освобожу вас, куда бы они вас ни спрятали.
Дон Пабло, не возражая ни слова, соскочил на землю.
Валентин вскочил на его лошадь.
— Надейтесь, — громким голосом крикнул он им и исчез вдали.
Оставшись один с сестрой, дон Пабло велел ей сойти с лошади, посадил ее на землю под деревом и стал перед ней с пистолетами в обеих руках.
Ему пришлось недолго ждать.
Не более чем через минуту его уже окружили бандиты.
— Сдавайтесь! — крикнул Красный Кедр, с трудом переводя дух.
Дон Пабло презрительно улыбнулся.
— Вот мой ответ, — сказал он. И двумя выстрелами из пистолетов он свалил двух бандитов.
Затем он бросил на землю разряженные пистолеты и, скрестив руки на груди, сказал:
