Густав Эмар - Атласная змея
— Вы отдаете мне вполне заслуженную честь, сударь. Вот что служит причиной этого беспокойства, которое, скромно признаюсь вам, очень серьезно: часа два тому назад я открыл след.
— След! — вскричал с удивлением молодой человек.
— Да, след, правда, тщательно скрытый и который мог бы обмануть глаза менее проницательные, чем мои; этот след идет по той же дороге, по которой следуем мы.
Каждый раз, как это оказывалось возможным, его самым тщательным образом уничтожали; но следы все-таки остались видны, и я с уверенностью могу сказать вам, что не ошибаюсь.
— Это, действительно, серьезно, мой храбрый Бержэ. А как вы думаете, кому мог принадлежать этот след?
— Вот это-то именно меня и затрудняет. Тех, идущих впереди нас, кто бы они ни были, трое: двое мужчин и одна женщина, вот в чем я уверен.
— Женщина?
— Да, она даже еще очень молода; шаг ее легок, едва отпечатывается на земле. Мужчины, сопровождающие ее, гораздо старше; они сильно напирают на пятку, что доказывает, что это не индейцы; кроме того, на них надеты мокасины вроде тех, какие носят лесные бродяги. Теперь интересно бы узнать, кто эти путешественники? Безобидные это охотники, или враги — этого я еще не могу вам сказать!
— Гм! — прошептал молодой человек, тоже сильно озабоченный этим сообщением, — все это очень серьезно, друг мой; я, право, придумать не могу, что делать.
— Мы можем выбрать только одно из двух, и теперь нам останется только решить, что будет лучше в наших интересах?
— Рассмотрим же и то и другое!
— Первое — возвратиться назад той же дорогой, выбраться из леса и присоединиться к нашим друзьям, следуя по одной из двух избранных ими дорог: при этом мы потеряем много драгоценного времени.
— Я никогда не соглашусь возвращаться назад.
— Я именно это самое и думал, однако, я должен был справиться с вашим мнением.
— Это справедливо, теперь посмотрим второе… первое никуда не годится.
— Вы останетесь с вашими двумя спутниками на том самом месте, где мы находимся; я же пойду на разведку… буду идти вперед до тех пор, пока не достигну людей, опередивших нас, но которые не должны быть очень далеко, во-первых, потому, что не пройдет и часа, как стемнеет. Они, наверно, сделают привал для того, чтобы поесть, отдохнуть и дождаться рассвета. Когда я увижу этих таинственных путешественников, когда узнаю, что это за люди и как нам с ними держаться, я вернусь к вам, и мы посоветуемся относительно того, что нам предпринять. Нас четверо смелых людей и, в случае нападения, мы сумеем защищаться. Что вы думаете об этом плане, сударь?
— Я думаю, что он великолепен, и советую вам немедленно привести его в исполнение, друг мой.
— Очень хорошо! Во время моего отсутствия не трогайтесь с места, иначе вы рискуете заблудиться, и тогда Бог знает, сколько времени понадобится мне на то, чтобы вас разыскать.
— Будьте спокойны, мы постараемся исполнить ваше желание.
— Итак, это решено… Ах, да! Еще последнее наставление:
если вы будете разговаривать, то говорите шепотом, в лесу никогда нельзя быть уверенным, что тебя никто не подслушивает; в пустыне деревья имеют глаза и листья-уши, а главное, не зажигайте огня. Словом, не делайте ничего такого, что могло бы привлечь внимание посторонних.
— Хорошо.
— В таком случае, до свиданья! Может быть, я возвращусь даже раньше, чем через час.
— Желаем успеха.
Двое мужчин горячо пожали друг другу руки; затем охотник углубился в кусты и сейчас же исчез из виду. Барон остался один со своими солдатами, в глубине души сильно озабоченный результатами, которые могла дать экспедиция, предпринятая храбрым канадцем, но, конечно, старался не показать этого солдатам.
Время тянется бесконечно медленно в тех случаях, когда приходится чего-нибудь ждать, а в особенности же когда тот, кто вынужден ожидать, находится не в комфортабельном салоне, а, наоборот, в девственном лесу, и судьба к тому же забросила его сюда в первый раз: вокруг него сгущается мрак, ближайшие к нему предметы меняют свой вид по мере того, как угасает слабый свет вечерних сумерек, и постепенно принимают самые фантастические формы. Добавьте к этому таинственный шум, который то и дело слышится в кустах; ветер жалобно завывает в верхушках деревьев, хищные звери, пробудившиеся при закате солнца, зловещим ревом дают знать о себе.
При таких условиях секунды кажутся целыми часами, а уж часы тянутся прямо-таки бесконечно.
Самый храбрый человек чувствует, как нервная дрожь пробегает по всему его телу, как холодный пот выступает у него на висках, а волосы дыбом встают на голове, — ему страшно!.. Изогнув тело вперед, непомерно открыв глаза, насторожившись, держа палец на курке ружья, он стоит неподвижно, едва дыша, готовый вступить в борьбу с врагом, порожденным его воображением.
Прошло два часа. Сначала трое французов разговаривали и даже посмеивались сами над тем, что они будут делать, если проводник их почему-нибудь раздумает вернуться, и как выберутся они из этого бесконечного векового леса; потом как-то сам собой смех застыл у них на губах, разговор не вязался и, наконец, совсем прекратился. Затем, по мере того как ночь становилась все темнее, они сбились, стеснились до того, что чувствовали локти друг друга; и, наконец, мрачные, безмолвные, едва дыша, с ружьями в руках, готовые каждую минуту пустить их в дело, они как бы застыли в этих позах, точно мраморные статуи.
Вдруг веселый смех прозвучал над их ушами, между деревьями заблестел красноватый огонь, и показался человек. Этот человек был Бержэ.
Крик радости вырвался невольно из сдавленной груди троих мужчин, а так как гордость тотчас же вернулась в их сердца, то они украдкой отодвинулись один от другого, точно школьники, пойманные на месте преступления, и аффектированно разлеглись в самых непринужденных и наивно беззаботных позах. Канадец, делая вид, что ничего не замечает, быстро направился к тому месту, где они лежали, и скоро подошел к ним.
— Как вы долго пропадали! — сказал барон голосом, которому он, увы! — тщетно старался придать желаемый оттенок полного спокойствия.
— Вы находите? — наивно отвечал канадец. — Я ушел от вас всего только два часа тому назад.
Молодой человек не возразил ни слова; по его расчетам, прошло, по крайней мере, шесть часов.
— Ну, да не в этом дело! — продолжал Бержэ, — я здесь, а это самое главное, не так ли?
— Конечно. Ну! Что же вы узнали?
— Прежде всего, что я не ошибся: впереди нас, действительно, идут двое мужчин и одна женщина.
— А они враги или друзья?
— На это я не могу ответить вам так, как хотел бы. Все, что я могу сказать вам, ограничивается тем, что пока нам их
