Густав Эмар - Арканзасские трапперы
Всех охотников было человек сорок.
Они опустили ружья в знак мира и пошли за своим предводителем к индейскому лагерю.
— А мать моя? — взволнованно спросил у Эусебио Чистое Сердце.
— Ей не грозит никакой опасности, — отвечал тот. — Она в хижине Черного Лося.
— Как она чувствует себя?
— Она чувствовала бы себя хорошо, если бы не мучилась за вас. Ваша мать живет исключительно только сердцем — физические страдания не действуют на нее. Она уже оправилась после пытки, которой подвергали ее.
— Слава Богу! Но следует как можно скорее успокоить ее насчет меня. Где ваша лошадь?
— Спрятана недалеко отсюда.
— Садитесь на нее и уезжайте к моей матери. Расскажите ей все и отправляйтесь вместе с ней в пещеру около реки. Там она будет в полной безопасности. Останьтесь с ней и не покидайте ее. Вам легко будет найти пещеру; она лежит недалеко от утеса Мертвого Бизона. Когда подъедете к нему, спустите собак — я не возьму их с собой. Они знают дорогу и проведут вас туда. Поняли вы меня?
— Вполне.
— Так уезжайте сейчас же. В лагере индейцев вы совсем не нужны, а матери моей необходимы.
— Я еду.
— Прощайте!
— До свидания!
Эусебио подозвал ищеек, связал их в одну свору и, пожав руку Чистому Сердцу, поехал направо, в лес; а охотники вышли на лужайку, на которой был разбит лагерь команчей.
Индейцы стояли полукругом около своих вождей. Чтобы выказать уважение своим гостям, они оделись в самые лучшие костюмы.
Чистое Сердце велел своему отряду остановиться и пошел вперед один, развернув шкуру бизона и махая ею в знак мира.
Орлиная Голова, тоже размахивая бизоньей шкурой, выступил из группы вождей и пошел к нему навстречу.
Остановившись в трех шагах друг от друга, они некоторое время не говорили ни слова.
— Владыка жизни видит наши сердца, — начал наконец Чистое Сердце. — Он знает, что слова, которые произносят наши уста, правдивы. Белые охотники пришли навестить своих краснокожих братьев.
— Добро пожаловать! — отвечал, любезно поклонившись, Орлиная Голова.
Он произнес эти слова с тем достоинством и величием, каким отличаются все индейские вожди.
Со всех сторон раздались восторженные восклицания, и охотники и команчи разрядили свои ружья, выстрелив в воздух.
Все церемонии кончились; оба отряда сошлись и соединились вместе.
Между тем Чистое Сердце, не желая терять ни минуты, решил тотчас же переговорить с Орлиной Головой. Он отозвал его в сторону, рассказал ему откровенно все, что узнал от Черного Лося, и попросил его помощи.
Вождь улыбнулся.
— Желание моего брата будет исполнено, — отвечал он. — Пусть он подождет немного.
Орлиная Голова отошел от охотника и присоединился к другим вождям.
Через несколько минут главные вожди уже собрались на совет.
Предложение Чистого Сердца было принято и одобрено всеми. Девяносто лучших воинов под начальством Орлиной Головы должны были присоединиться к охотникам и помочь им в их предприятии.
Союзникам следовало выступить с заходом солнца, чтобы застать врагов врасплох.
Команчи отвечали восторженными криками на это решение вождей.
Началась пляска великой войны, которая сопровождалась обычными в таких случаях церемониями, причем воины пели хором:
«Wabimdam Githee Manitoo, agarmissey hapitch neatissum!"note 6 Когда солнце зашло, Орлиная Голова, зная, с какими опасными врагами им приходится иметь дело, выбрал двадцать лучших воинов, на которых мог вполне положиться, послал их вперед как разведчиков, и велел им захватить с собою бересты, чтобы на случай тревоги тотчас же разложить костер.
Потом он осмотрел оружие своих воинов и сделал знак трогаться в путь.
Команчи и охотники вышли из лагеря и, по обычаю туземцев, пошли гуськом, под предводительством своих вождей. Все неучаствующие в походе горячо пожелали им успеха и проводили их до опушки леса.
Весь отряд состоял из ста тридцати смелых, прекрасно вооруженных воинов. Ими предводительствовали вожди, которых не могло остановить никакое препятствие, которым не была страшна никакая опасность.
Ночь была очень темна. Тяжелые облака тихо плыли по небу, и из-за них только изредка проглядывала луна. Тогда бледный свет ее разливался по прерии и придавал всему окружающему какой-то призрачный вид.
Ветер дул порывами, глухо и жалобно завывая в лощинах.
Воины неслышно продвигались вперед и казались выходцами из могил. Они как будто спешили воспользоваться покровом темноты и совершить какое-то ужасное, преступное дело.
В полночь отдан был приказ остановиться.
Нужно было подождать разведчиков.
Каждый завернулся насколько мог лучше и лег там, где стоял, чтобы при первом же сигнале тронуться в путь.
Костров не зажигали.
Когда индейцы выступают в поход и посылают разведчиков, они вполне полагаются на них и обходятся без караульных.
Так прошло часа два.
До лагеря мексиканцев было не больше трех миль; но вожди не хотели подходить к нему, не получив сначала всех нужных сведений. Главный вопрос состоял в том, свободна ли дорога. Если же на пути находятся враги, разведчики должны были узнать их число и расположение лагеря.
В ту же минуту, когда глубоко взволнованный и непомнивший себя от нетерпения Чистое Сердце уже собирался отправиться на рекогносцировку сам, послышался легкий, едва заметный шорох. Он постепенно увеличивался, и наконец два человека показались из-за кустов.
Один из них был разведчик команчей, другой — доктор.
Несчастный ученый имел самый жалкий вид. Он потерял свой парик; одежда его была вся в лохмотьях, на бледном лице застыло выражение смертельного ужаса.
Подойдя к Чистому Сердцу и Черному Лосю, доктор пошатнулся и упал на землю.
Он был без чувств.
ГЛАВА VI. Последний приступ
Стоя за окопами, солдаты мужественно отражали бросившихся на приступ бандитов.
Глубоко опечаленный смертью Агвилара, генерал, знавший, с какими беспощадными врагами ему придется иметь дело, решил защищаться до последней крайности и лучше умереть, чем попасть им в руки.
Всех мексиканцев, считая в том числе и проводников, на помощь которых нельзя было особенно полагаться, было семнадцать человек мужчин и женщин.
Бандитов было по меньшей мере тридцать.
Таким образом, значительный перевес был на стороне осаждающих. Но благодаря почти неприступной позиции лагеря, расположенного на вершине утеса, эта неравномерность несколько сглаживалась.
Уактено прекрасно понимал всю трудность атаки, на которую решился. Вначале, задумывая напасть на мексиканцев, он рассчитывал застигнуть их врасплох и, главным образом, надеялся на помощь Болтуна. Теперь же, со смертью проводника, его план рушился, и обстоятельства переменились. По-настоящему, ему следовало бы отступить и подождать более благоприятного случая; но он был так раздражен мужественной защитой капитана Агвилара, уничтожившего значительную часть его небольшого отряда, что, несмотря на риск, решился идти на приступ.
