Михаэль Пайнкофер - Тень Тота
— Я уже говорила вам, капитан, Камаль — член нашей экспедиции, — твердо сказала Сара, — и он здесь по моему настоятельному приглашению.
— По вашему приглашению, леди Кинкейд? — От изумления Хейдн разинул рот.
— Совершенно верно.
— Вы собираетесь отмечать Рождество с человеком, который даже не знает, что на землю сошел Господь?
— Мы точно не убедим в этом Камаля, спровадив его под тем предлогом, что он должен оставаться среди ему подобных. На земле мир и в человеках благоволение, не так ли, капитан? Однако на ваших знаменах отсутствует этот девиз, или я не права?
Она кинула на него такой испепеляющий взгляд, что офицер не нашел что ответить. Сара отвернулась и приветливо обратилась к Камалю, явно чувствовавшему себя весьма неловко:
— Добрый вечер, Камаль. Посиди с нами. Ешь и пей, сколько хочешь. Сегодня Рождество, праздник любви к ближнему, когда мы обычно дарим друг другу подарки.
— Я знаю, что такое Рождество, — ответил Камаль.
— Замечательно, — съязвил Хейдн, поднимая бокал. — Тогда выпьем за тебя, Камаль. Коли ты так хорошо осведомлен о наших обычаях, то этот тебе гоже должен быть известен.
— Конечно, — кивнул Камаль. — Но как богобоязненный человек я не пью спиртные напитки.
— Ну вот вам. — Хейдн многозначительно посмотрел на Сару. — Разве я не говорил, что с этими мусульманами лучше не связываться?
— Да оставьте вы его, — сказал Дю Гар, подливая себе вина. — Мне больше достанется. Всем счастливого Рождества! И на земле мир.
— Счастливого Рождества! — отозвались сэр Джеффри и Мильтон Фокс, поднимая бокалы.
— И на земле мир, — добавила Сара, догадываясь, что Дю Гар не случайно произнес эти слова.
Она выпила совсем немного, но из-за жары вино не замедлило сказаться. Сэр Джеффри, Мильтон Фокс и Дю Гар тоже быстро почувствовали его действие, говорить стали громче и менее отчетливо. Хейдн как верный солдат ее величества был более умерен, однако даже не собирался скрывать, что присутствие Камаля ему неприятно.
— Да ладно вам, Хейдн, — проявил Фокс несвойственное ему дружелюбие. — Не кисните. Выпейте лучше за будущее и процветание империи.
— Нет, спасибо, — сквозь зубы ответил капитан. — Предпочитаю оставаться трезвым. Враги империи не дремлют.
— Alors, как поэтично, — заметил Дю Гар. — Vraiement, mon capitaine, в вас умер писатель.
— Вы издеваетесь надо мной, Дю Гар?
— Вовсе нет. — Француз посмотрел на него затуманенным взглядом. — Не путайте добродушную шутку со злобной насмешкой.
— Боюсь, мой дорогой Морис, капитан Хейдн не очень-то восприимчив к твоим шуткам, — заметила Сара.
— Ни в малейшей степени, — отозвался Хейдн. — Королевский офицер не обязан терпеть оскорбления приблудного француза, тем более что ни для кого не секрет… — Он тактично умолк, предоставляя присутствующим закончить в уме его фразу, но Дю Гар не унимался.
— Quoi? Ну, говорите же, mon capitaine. В самом деле ни для кого не секрет, что я время от времени отправляюсь «на охоту за драконом», и вы должны лишь радоваться этому. Так как в известной степени именно «дракон» привел нас сюда. И поверьте, я в отличной компании…
Он осекся, так как вдруг громко закашлял сэр Джеффри.
— Уже поздно, — резко сменил тему королевский советник. — Не отправиться ли нам на покой? Насколько я понимаю, если мы завтра доберемся до Гермополя, предстоит трудный день.
— Хорошая мысль, — согласился Мильтон Фокс. — Сон — вот что мне сейчас нужно. С вашего позволения, леди Кинкейд…
— Разумеется, — мягко улыбнулась Сара.
— Спокойной ночи, леди Кинкейд.
— Спокойной ночи, инспектор. Хороших снов.
— Не беспокойтесь. — У инспектора Скотланд-Ярда заплетался язык. — Несомненно…
Простился и сэр Джеффри, а также Камаль, закончивший трапезу, состоявшую из печенья и свежих фиников. Ему явно было неуютно на палубе. Остались лишь Сара, Морис Дю Гар и Стюарт Хейдн, предпочитавший стоять у поручней и смотреть на широкий Нил, мерцавший в лунном свете.
— Какая чудесная ночь, — мечтательно заметил он. Сара удивилась:
— С каких это пор солдат умиляет красота природы?
— Вы меня просто не знаете, леди Кинкейд. А раз так, то и не судите.
— Допустим, я вас не знаю, капитан, но знаю ваши пристрастия. И мне этого достаточно.
— Правда? И каковы же они?
— Ваше властное высокомерие, безоговорочное утверждение права сильного; ваше общество, объявляющее себя мерой всех вещей вопреки тому факту, что все преходяще.
Хейдн ответил не сразу. Видимо, слова Сары задели его, так как взгляд застыл, а на скулах заходили желваки.
— В отличие от вас, леди Кинкейд, я познакомился с жителями этой страны при достаточно суровых обстоятельствах, а именно как с противниками в войне. И в песках пустыни видел жестокую смерть многих моих людей.
— Мне очень жаль, капитан, — искренне сказала Сара. — Но ваших солдат погубил не Египет, а те, кто послал их сюда исключительно ради наживы.
— Неужели вы относитесь к людям, сомневающимся в пользе колоний?
— Скажу лишь, что мы вступили на опасную тропу, конец которой теряется во мраке будущего.
— Все понятно. — Хейдн кивнул, отвернулся и снова стал смотреть на реку. Затем допил бокал, поставил его на поднос и сдержанно поклонился. — Если вы меня простите, леди Кинкейд, мне нужно принять дежурство.
— Разумеется, — ответила Сара, и офицер, громко стуча каблуками, удалился.
— Тебе не следовало бы этого делать, cherie, — упрекнул ее Дю Гар.
Тем временем разошлись и другие пассажиры, так что они остались совсем одни.
— Что ты хочешь сказать?
— Не стоит наживать в лице Хейдна врага.
— И это говоришь ты?
— Он хороший офицер и выполняет свой долг. Кроме того, испытывает к тебе слабость, — улыбнулся Дю Гар.
— Хейдн? Ко мне? Исключено.
— Поверь мне, это так, — тихонько смеялся Дю Гар. — Даже если ты не разделяешь его чувства, то должна радоваться, что хоть на кого-то можешь положиться. Из всех людей, участвующих в экспедиции, Хейдн наименее вероятный предатель.
— Таким образом, остаются сэр Джеффри и Мильтон Фокс.
— Фокс — хрестоматийный англичанин: надменный, упорный и ограниченный. Но я не думаю, что он станет предавать Скотланд-Ярд.
— А сэр Джеффри?
Дю Гар улыбнулся.
— Ты ждешь, что я стану порочить королевского советника?
— Я ничего не жду, Морис. Мне просто интересно твое мнение.
— Ну, Джеффри Халл — член «Египетской лиги», n'est-ce pas? И одно это делает его подозрительным. Однако в его поведении меня ничто не настораживает.
