Коре Холт - Тризна по женщине
— Можешь еще спеть?
И он опять поет, поет, тихо звучит на ветру его песнь, и сквозь его голос, сквозь шорох ветра над вершинами им слышно, как море плещет о берег. Не двигаясь, с опущенной головой Одни стоит на коленях.
Ребенок заснул в траве рядом с ними.
Наконец она встает.
— Это неважно, что ты не помнишь всего, — говорит он.
— Конечно, ведь мой бог все равно здесь, — отвечает она.
Они возвращаются в Усеберг.
Хеминг несет ребенка на руках.
В Усеберг стекается все больше и больше народу. Это бонды из соседних усадеб — их скот пасется на выгонах возле дворов, а охота еще не началась. Оставив домашнюю работу на женщин, они идут в Усеберг. Люди стремятся сюда
— слух о близкой кончине королевы уже дошел и до них. Приезжают и новые родичи — по боковой линии, разобраться в этих родственных связях может далеко не каждый, все новые и новые корабли появляются во фьорде. Прибывшие спят на всех сеновалах. Королева приказала Хаке каждый вечер обходить усадьбу и напоминать гостям, что нельзя разводить в домах огонь. Кое-кто привез еду с собой. У других ничего нет. Клети и чуланы пустеют, кислое молоко выпивается без остатка. Медвежьи окорока, висевшие четыре года и покрывшиеся плесенью, уже отскоблили и съели. Хальвдан ненадолго ездил в Борре, он повидался со своей мрачной женой и снова вернулся в Усеберг. Он недовольно ворчит себе в бороду, что все эти гости сожрут его вместе с усадьбой.
А вот идет Одни.
Люди улыбаются ей вслед, кое-кто мимоходом норовит ущипнуть ее. Она отбивается и убегает, иногда ее доводят до слез и тут же вокруг собираются любопытные и спрашивают, чего она плачет.
— Разве ты не избранница? Ты должна терпеть.
Им легко. Жребий пал не них. Ведь ходили слухи, что королева потребует двенадцать или пятнадцать человек. На соседних мелких усадьбах люди чувствовали себя так же неуверенно, как и обитатели Усеберга. Королева могла потребовать и их жизнь, чтобы сберечь своих работников. Но теперь-то они знают, что спасены.
— Задерите ей юбки!..
— Ха-ха, она плачет!
— Вытяни ее разок хворостиной!
— А мы увидим, как тебя убьют!
— Но сначала воины…
— Я проберусь туда и буду подглядывать!
— А потом Хеминг…
— Тебе досадно, что тебя убьет именно Хеминг?
Она убегает от них, в эти дни ее поставили печь хлеб, теперь в Усеберге требуется много хлеба. Иногда ее зовет королева, ей тоже хочется свежего хлеба. Одни прибегает к ней, она раскраснелась от жары, глаза у нее блестят. Королева злобно глядит на нее.
— Почему ты такая невеселая? — мрачно спрашивает она. — Помнишь Отту? Ты-то знаешь, почему ее убили! Если б Отта была жива, она бы удостоилась чести лежать со мною в кургане. Но теперь эта честь выпадает тебе. Что же ты все время плачешь?
Хочешь, чтобы тебя выпороли?
Кликнуть телохранителей?
Ну как? Будешь улыбаться или нет?
Шире улыбку, открой рот, чтобы я видела твои зубы!
Так, так… а теперь смейся! Ну! Ты должна смеяться от счастья! Или позвать телохранителей?
Будешь смеяться, отвечай?
И Одни смеется — сухим, безудержным, безумным смехом, все громче, кто-то заглядывает в дверь и удовлетворенно кивает: Одни смеется. И по усадьбе летит слух:
— Одни позвали к королеве смеяться. Старуха еще держит усадьбу в руках! Одни полезно посмеяться. Хе-хе. Веселая девка, все хорошо, только б старуха поскорей умерла.
— Подожди, она еще и до морозов доживет. Это на нее похоже, она еще заставит нас померзнуть, когда ее будут класть в курган.
— Нет, если это случится зимой, Хальвдан выставит труп на мороз и наколотит вокруг жердей, чтобы ее не сожрали волки. А похороны отложат на весну.
— То-то Одни обрадуется.
— Ну нет. Думаешь, этот скупердяй Хальвдан будет ждать до весны? Да мы до тех пор всю усадьбу сожрем!
— Он сразу положит мамашу в курган, даже если в тот день будет бушевать вьюга.
— Ха-ха! Ты слышал, как Одни смеялась?
По непонятным причинам все вдруг начинают относиться с большим почтением к Хаке. Но от него веет холодом. Два человека помогают ему кормить птиц. Он с ними не разговаривает, лишь показывает рукой, что им делать, в его присутствии они либо говорят шепотом, либо молчат. Однажды, придя в соколятню, он застает там Арлетту.
Спрашивает, что ей нужно.
Она плюет ему в лицо и уходит.
Он вытирается и идет за ней, это уж слишком. Больше всего ему досадно, что это, должно быть, видел один из его помощников. На дворе он догоняет Арлетту. Хватает ее за платье и спрашивает, почему она бесчестит его при людях.
Она снова плюет ему в лицо, он замирает с открытым ртом. Теперь это видели многие. Арлетта уходит.
Хаке смущен. Она — помощница смерти, от нее всегда плохо пахнет. И веет холодом. Лишь один Хеминг не боится общаться с Арлеттой, как с обычным человеком, они друзья. Хаке и Хеминг стали врагами. Если Хеминг входит в дом, Хаке сейчас же уходит. Иногда они сталкиваются на пороге. И ни один не уступит дорогу другому. Однажды, когда они стояли так, до них долетел больной, отмеченный смертью, но все еще властный голос королевы:
— Пришлите ко мне Одни! Я хочу послушать, как она смеется!
В усадьбе варят крепкое пиво, и люди пьют каждую ночь. Как-то раз старшие ребятишки раздобыли бочонок пива и напились пьяными. Им пришло в голову пойти к Одни. Она в это время шла через двор со свежим хлебом. Они окружили ее и начали приплясывать.
— Одни, Одни, а мы знаем, кто тебя убьет!
Она кричит на них, отбивается, хватает одного, хочет оттолкнуть, но роняет хлеб, ребятишки бросаются на хлеб — живая куча рук, ног, локтей и колен — и рвут его на куски. Одни убегает от них. Они вскакивают и бегут за ней, загоняют в угол между двумя домами, кричат ей в лицо, дергают за юбку:
— А мы знаем, кто тебя убьет!
Подходят взрослые. Один чешет живот, другой во весь рот ухмыляется. Прибегает Гюрд, она раздает затрещины налево и направо, одного парня швыряет на землю и бьет ногами. Он вскакивает и пытается схватить ее за горло. Он почти взрослый, и Гюрд приходится напрячь все силы, чтобы заставить его опуститься на колени. Только тогда ребята убегают. Гюрд говорит заикаясь:
— Королева требует, чтобы ты пришла к ней смеяться…
Одни уходит.
В усадьбе пьют все больше и больше, в пивоварне выломали дверь и украли пиво. Кто-то рассказывает, что однажды ночью видел Хеминга, он упражнялся.
— Как упражнялся?
— Очень просто, наверное, украл собаку, я не знаю. И упражнялся на ней с ножом.
— Ха! Ха!
— Здорово придумал. Хочет проверить, сумеет ли он это сделать с одного удара.
— А что за беда, если он первый раз промажет?
