Коре Холт - Тризна по женщине
Но голос его звучит хрипло, в нем слышится дрожь.
— Теперь я понял, что у тебя на сердце, — говорит он. — Я долго верил, что ты заботишься лишь о своей славе, желая взять с собой как можно больше людей. Но теперь я знаю, тебе просто приятно мучить. Когда ты догадалась, что то же самое страдание можно доставить, взяв с собой одного человека — главное, правильно выбрать его, — ты изменила свое решение. А твой скупой сын, ходивший на запад, обрел покой и исполнился радости.
Она улыбается ему, глаза ее даже красивы.
— Я думаю, Хеминг, в твоих словах есть правда, — говорит она. — Властвует тот, кто причиняет страдания, а мне нужна власть. Но и слава тоже будет сопутствовать мне в памяти многих поколений. Чем больше страданий принесешь людям, тем дольше тебя помнят. А уж как тебя будут вспоминать, с ненавистью или с любовью, — это неважно.
Он теряет самообладание и бросается ее душить. Она успевает откинуться в сторону, его руки скользят мимо ее шеи. Но она не зовет телохранителей. Никто не спешит к ней на помощь.
— Не делай этого, Хеминг! — со стоном произносит она. — Как ты думаешь, кого убьют, если ты прикончишь меня? Тебя — непременно. Но и еще одного человека.
Я уже отдала приказание. Если со мной что-то случится, ее отвезут на шхеру и оставят там ждать прилива…
— Ха-ха! Ты думал, я только вчера родилась?
Где ремешок, что ты подсунул Отте? Сегодня ночью я долго не могла заснуть. И поняла, что тогда, в капище, ты хотел меня задушить.
На рассвете ко мне приходил один человек, и я расспросила его об этом. Его не назовешь твоим лучшим другом, Хеминг.
Но я умею молчать о том, что знаю. И я возьму с собой только одного человека.
Ты понимаешь, что мое решение бесповоротно?
Голос у королевы Усеберга совсем слабый, но она хорошо знает, что ей нужно.
— Я тебе еще не все сказала, Хеминг. Может, ты думаешь, что ее убьет Арлетта? Это было бы слишком милосердно. Нет, ты сам…
— Ну, чего вскочил? Или ты не мужчина? Разве тебе трудно убить человека? Я уже все решила и больше не собираюсь менять свое решение. Если я возьму с собой столько людей, сколько хотела сначала, пострадают моя усадьба и мои родичи. А сжечь все дома вместе с людьми я просила тебя только в шутку — ты верно так это и понял. Ты сам убьешь ее в мою честь, и это прославит меня, как я того хочу.
Хеминг не упал, но он весь дрожит и шарит в мешке, висящем на поясе, если он ищет нож, то делает это не спеша. Она не спускает глаз с его руки. Он вытаскивает кусок смолы и начинает жевать, и вдруг его рвет, он не успевает даже нагнуться над очагом, в котором горит слабый огонь. Лицо его из белого становится желтым.
— Во многом я не могу помешать тебе, — медленно говорит он. — Не могу помешать тебе получить ее жизнь. Но если я взамен предложу тебе свою?
Она качает головой.
Он медленно продолжает:
— Почему бы тебе не оставить Одни ее жизнь и не взять мою? Разве тебе этого мало? Подумай, ведь я сын того человека, которого — я знаю, ты сама говорила об этом, — ты любила когда-то в молодости. Его единственного, сказала ты однажды. Почему бы тебе не взять в курган его сына? Неужели ты не веришь, что слух об этом прославит тебя и надолго сохранит память о тебе?
В его голосе и в глазах — мольба.
Она только качает головой.
— Тогда убей нас обоих!
— Ты не понимаешь, — устало говорит она. — Как же я тогда заставлю тебя страдать?
— А кто помешает мне умереть раньше тебя? — говорит он. — Слышишь? Никто не в силах заставить меня убить ее, потому что никто, даже ты, не может помешать мне умереть раньше тебя. И тогда… если вы и убьете Одни, она умрет с радостью, потому что меня уже не будет в живых.
Королева улыбается и качает головой.
— Ты еще ребенок, — говорит она. — Мой сын Хальвдан был здесь до тебя. И я распорядилась так: либо Хеминг покорится моей воле и собственноручно убьет Одни, либо, если он лишит себя жизни, чтобы не убивать ее, мы принесем в жертву еще троих мужчин и троих женщин.
Как думаешь, из-за кого тогда погибнут эти шестеро? Из-за тебя, Хеминг! А Одни умрет в любом случае.
Королева беззвучно смеется, у нее тонкие и бескровные губы, беззубый рот кажется неестественно большим на ее старом лице.
— Ты видел, как хоронят в курганах? Сначала в курган кладут покойника. Потом женщину, которую приносят в жертву, раздевают донага. Помощник смерти дает ей особый напиток. Они вместе поют. Потом являются воины. Они заходят за загородку из жердей и там по очереди обладают той женщиной, которую ждет нож. Все это произойдет на твоих глазах.
А потом ты убьешь ее.
Не помощница смерти Арлетта, нет, ты сам, Хеминг. А не то еще шестеро последуют за мной в курган.
Ну как, хочется ли тебе теперь увидеть меня мертвой? Ведь ты так стремился лишить меня жизни?
Они пристально смотрят в глаза друг другу.
И он отводит взгляд.
Викинг, ходивший на запад, был робок и неуклюж. Каждое утро он маялся с похмелья и плохо понимал, что делает. Он мог приказать своим людям оседлать коней и поехать на север страны, чтобы спалить там усадьбу какого-нибудь мелкого конунга. В том-то и была его сила, что он не отдавал себе отчета в своих поступках. Именно это позволяло ему действовать решительно, что на свой вообще-то был неспособен. Хеминг понимал, что на свой туповатый лад Хальвдан, пожалуй, умен, но насколько? Хальвдан мгновенно схватывал чужую мысль и умел следить за ней. Однако для сына королевы ему не хватало гордости. Он спокойно сносил оскорбления. Легко, без малейшего колебания, менял свое мнение. И даже не замечал этого. В своей скупости он таил от людей и богатства своего ума. Ума, который подсказывал ему его осторожный образ действий. Ума, благодаря которому он спокойно отступал, не впадая в отчаяние из-за поражений. Ума, благодаря которому его владения незаметно разрослись, они углубились в леса на севере и настолько расползлись по всему Уппленду, что уже и сам Хальвдан точно не знал, какими землями он там владеет.
Нынче он был настроен благодушно.
— Понимаешь, Хеминг, кто-то, должно быть, уговорил ее, а вот кто, этого я не знаю. Я спросил у нее, но она сжала губы и не ответила. Мы не так богаты, чтобы ради моей смерти приносить в жертву столько народу, сказала она. Правильно! — согласился я. Как после этого возразишь на то, что она хочет взять с собой Одни? По мне, так лучше б она выбрала себе какую-нибудь старуху. Но если она хочет, чтоб ей в последнем пути прислуживала молодая, пусть будет так. И ты сам убьешь ее.
Чего это ты такой бледный?
Послушай, Хеминг. Я достану тебе молодых женщин, каких ты пожелаешь, обещаю тебе. Они будут стоять у твоей постели нагие и ждать, чтобы ты велел одной из них лечь с тобой, и делай с ними все, что захочешь. Неужели ты не понимаешь: мне остается лишь пойти побираться, если мы принесем в жертву так много мужиков и баб? Они нам нужны здесь.
