Андрей Белянин - Пуля для императора
Серебряный браслет отца вдруг перестал быть холодным. Готов поклясться, что звенья металла неожиданно стали тёплыми, даже горячими. Я вновь застегнул его на запястье и глубоко вдохнул холодный воздух рассвета!
Серебро словно обжигало мою кожу, наполняя душу неведомым доселе азартом и весельем! Просто из-за того, что подобное поведение нехарактерно для благородного металла, а значит, всё дело во мне, в моей психике, духе, воле или что ещё есть у нас там…
– …Восемь, девять, десять, – неторопливо загибая пальцы, посчитал я, отступил на шаг и изо всех сил врезал по толстой дубовой двери каблуком! А-а-а-а!
Боль была такая, что я рухнул на спину, с воем держась за отшибленную пятку. Мать твою за ногу, Господи, храни королеву, убью всех, Боже мой, как больно-о…
– Кто тама? – с характерным китайским акцентом раздалось из-за двери.
Клянусь всеми святыми, включая Будду с его исторической родины, в этот момент я был готов послать этого узкоглазого матом! Поверьте, он заслужил. Не Будда.
– Кто тама? – с неизменной вежливостью повторил перспективный самоубийца.
– Граф Михаил Строгофф! – на английский манер простонал я, кое-как вставая на ноги.
– Вас тута ждут. – После секундной заминки дверь гостеприимно распахнулась.
Как вы понимаете, у меня не оставалось иного выбора, кроме как, подобно библейскому герою, шагнуть в пасть Левиафана…
– Михаил Николаевич, какими судьбами? – с самой искренней улыбкой приветствовал меня фон Браунфельс, восседая за дальним столом в углу комнаты. Беглым взглядом я насчитал не меньше пятнадцати китайских наёмников, вооружённых пистолетами немецкого образца. Но что хуже всего…
– Ой, подивытися, щеня обявивси, – хлопнул в ладоши черноусый человек в турецкой феске. – А шо один? Старшого нэма?
Я мрачно оглядел обоих, надеясь, что мой взгляд и моя поза полны исконно британского достоинства и благородства. В конце концов, ни один из этой парочки негодяев не годился мне и в подмётки ни по праву рождения, ни по воспитанию, ни по образованию, ни по роду деятельности. Шпион и бандит с большой дороги!
Кто они против настоящего английского джентльмена русского происхождения? Пыль и прах на мостовой! Вот как-то так я и думал, неспешно пересчитывая револьверные стволы, направленные в мою сторону. На первый взгляд получалось десять-пятнадцать.
Вполне достаточно. При зрелом размышлении я бы даже признал, что чрезмерно. Куда им столько-то…
– Молотой челофек, вы нас фсех очень обяжете, если положите своё оружие на пол, – вежливо предложил немец.
Не думаю, что на тот момент у меня был иной выбор. Тем более что папин казак отнюдь не спешил выскакивать из окна, как чёртик из табакерки. После секундного размышления я неторопливо, без суеты, даже с некоторой показушной ленью положил оба револьвера себе под ноги.
Улыбающийся китаец по одному кивку человека в феске подхватил их и передал своему командиру. Ренегат покосился на оружие, а потом неожиданно ударил китайца по лицу:
– То ж наши пистоли! От бисовы дети, чорты желты, зла на них вже не хватае!
Китаец отлетел в сторону, ударился боком о стол, скривился от боли и захрипел. Остальные никак не отреагировали. Видимо, терпеть побои от начальства для них было не в диковинку. Что ж, это как в армии или на флоте, рукоприкладство почти везде считается в порядке вещей.
– Михаил Николаевич, я несколько изумлён фашим странным стремлением к суициту, – меж тем продолжил фон Браунфельс, прихлёбывая что-то горячительное из небольшой серебряной фляжки. – Фы всё равно умрёте, а у нас вперети ещё часа три то появления первых фсадников императорского конвоя. Кута спешить?
– Коли хлопчику треба на нибо, та я ж сам ёго урою!
– Успокойтесь, дорогой Тарас-эффенди, – без улыбки попросил немец, и по тому, как ренегат, ворча, опустил взгляд, лишний раз стало ясно, кто руководит всей операцией. Ну и заодно как зовут этого негодяя. При случае непременно расскажу Матвею.
– Мне скучно. Мне дафно скучно в этой огромной стране. Михаил Строгов… Майкл… Маленький мальчик из русской усатьбы. Почему фы покинули благословенную землю Британии, рати чего обменяли цифилизацию, тихую и скромную жизнь учёного на эту дикость, грязь, азиатчину?! Смешно претположить, что и меня фы считаете неким исчадием ада…
– Вовсе нет, для исчадия ада у вас слишком хорошие манеры, – ровно ответил я, лихорадочно гадая, когда же старый казак всё-таки вступит в игру. – Но с другой стороны… там вам и место!
– Почему, позфольте узнать? Что плохого я сделал именно фам?
– Мой отец был убит.
– Увы, та. Но не я причастен к его смерти, – вздохнул немец. – Кстати, как и к гибели фашей милой матушки. Уверен, что она была прекрасной женщиной и просто попала «под жернова». Кажется, так у вас гофорят? В любом случае, поферьте, мне искренне жаль.
Я на мгновение закрыл глаза. Страшный день смерти моей бедной мамы мучил меня в кошмарных снах столько лет…
– Фозможно, вы злитесь за тот досатный инцитент на Байкале? Но à la guerre comme à la guerre[9], по слофам нашего дорогого, но покойного труга из Перпиньона. Лично я фсегда протифник излишней жестокости. Но ф любом случае, тогда вы сумели утереть нам нос. Потнять на фойну местные племена – это… это достойно уфажения!
– Вы бежали, бросив своих людей.
– Отступил, дорогой труг, не более… – он наставительно погрозил мне указательным пальцем. – Моя смерть не принесла бы пользы телу, а тело превыше всего.
– Смешно, – невольно улыбнулся я.
– Не понял?
– Чего вы добиваетесь? – я убрал улыбку.
– Смены политического курса России, уменьшения её флияния ф мире, сокращения непомерно разтутых территорий и, по мере необхотимости, полной замены правящей династии Романовых, – скучно пустился объяснять очевидное фон Браунфельс. – Европа разрознена. Это лоскутное отеяло земель и народов можно объединить только страхом перет огромной, дикой, некультурной и нецивилизофанной страной, угрожающей самому смыслу нашего сущестфофания! Согласитесь, Российская империя итеально потходит на эту роль.
– Государь Александр никогда не допустит этого!
– Увы, та. Фы правы. Именно поэтому ему притётся уйти с политической арены. Фаш русский царь слишком несговорчиф, – немец убрал флягу во внутренний карман и лениво потянулся к кобуре. – А фаша страна ещё не готова к его реформам. Свобода, образование, фольный труд, богатство среднего и низшего класса. Зачем фсё это России? Ей было бы прафильнее прислушиваться к советам опытных европейских держав. А вот непослушание фсегда наказуемо, фсегда…
