Рудник «Веселый» (СИ) - Боброва Ирина
— Что, Аркаша, нет здесь Копылова и подружки его нет, чтобы подстроить убийство по пьянке из ревности? Теперь сам руки марать будешь? А паспорт ты зря с собой на такие дела брал, выронил — и всё, закрыли, как последний малолетка лоханулся. И ведь Генка тебе с Энска поздно позвонил, вот что бы козлу раньше не звякнуть, что две копии сделал Толик-то? А нет бы, и сам доставил и Толяна, и вексель, да под белы рученьки к тебе. А теперь ищи его, векселёк-то!
Аркадия перекосило. Казалось, ещё немного — и он забьётся в конвульсиях.
— Ты, падла! — заорал он. — Ты что, думаешь, я за тобой по горам мотался, чтобы шутки шутить? Здесь на руднике тебя пас, чуть сам кони не бросил, чтобы шутки с тобой шутить? Ты думаешь, я тебя убивать буду? Нет, я сперва корешка твоего на ленточки разрежу, а потом бабу твою сюда привезу и на твоих глазах разделаю… Ты что думаешь, спонсора во мне нашёл? Думаешь, Аркадия Цапикова посадил, помог мусорам Профессора закрыть, а сейчас моё прикарманить хочешь? Думаешь, тебе рудник достанется?
— Во гонишь, Профессор. А ты ничё не попутал? Кому ты…, нужен, сдавать тебя? Сам спалился, когда сначала о стену кулаком хлестал, там, возле окошка Копылова, а потом с окровавленными руками полез труп Кращенкова на берегу ремнём приматывать. Не гони — лоханулся, признай. Причём крепко лоханулся, Аркаша, грязно, грязно работаешь, вроде профессионал… — я был напряжён, словно пружина, готовясь в любой момент прыгнуть, лишь бы он отвёл ствол от Ботаника, но психопат будто забыл, что держит человека под прицелом.
— Ты стрелки не переводи, не переводи на Гену. Если бы хоть малейший шанс был, что вексель у него, я бы его из Чехии сюда приволок за шкварник. Ты единственный, кому Кращенков мог отдать бумагу, ты с ним в сортир ходил. А Кращенков, сука, сильно, видать, зассал, что тебе отдал, перегнул я немного, спугнул его. И не держи меня за лоха, пацан, зелёный ты был, зелёный и остался. А я ведь все эти годы о тебе, Яшенька, думал, как живьём кожу с тебя сдирать буду. На тюрьме времени много, обо всём передумаешь…
Помощь пришла неожиданно, от Тимофея, про которого в этот момент я совсем забыл:
— Ваньша, успокойся. Успокойся. Что это на тебя нашло? Давай выйдем отсюда и на солнышке побеседуем о делах наших скорбных. На солнышке всяко лучше беседовать, свет в душу проникает, тьму гонит… — Тимофей, выйдя из темноты, бочком начал пробираться к Аркадию.
— Это ты сейчас гонишь, бомжара! А ну, стой, где стоишь, борода. Ты что, забыл, что ты всем мне обязан? Я тебя вытащил и на пасеку пристроил, — и Аркадий сделал резкое движение дулом пистолета в сторону Тимофея.
— Стоять, я сказал!!! — заорал он.
— Стою, Ваньша. Стою, соколик, — забормотал Тимофей, медленно поднимая руки пустыми ладонями вперёд.
— Какой я тебе Ваньша? Я Аркадий, полный хозяин этих мест. А вы… вы быдло… вы черви… — я обратил внимание, что говорить ему стало трудно, задыхается. Я приготовился прыгнуть на него сразу же, как только сорвётся. — Вы никто… и звать вас никак… — прохрипел он. — Я и был здесь хозяином, и если бы эта гнида у меня не утащила вексель… Отдай мне моё!
— Да на! — и я, резко выбросив руку, кинул в сторону скомканную ветошь, которой в прошлое посещение рудника вытирал руки и потом зачем-то сунул в карман робы.
Всего миг — он перевёл взгляд на тряпку и в этот момент я кинулся на него. Тут же неожиданно прытко Петруха, сидящий рядом, схватил преступника за ноги.
Воспользовавшись этим, я рванулся вперёд, по пути падая и пытаясь подсечь Аркашу по ноги. Выстрел грянул у меня над ухом. Пуля, противно вжикнув, ушла в сторону. Следом ударил второй выстрел.
— Убью, убью, суки!!! — визжал Аркадий, как заведённый, стреляя из «макарова».
Словно в ответ на выстрелы, в глубине пещеры что-то вздохнуло. Почва подо мной ощутимо дрогнула, где-то рухнули сталактиты. Осколок камня ударил Цапикова по голове, он вскрикнул и, выронив пистолет, упал навзничь.
Я подобрал пистолет и засунул его в карман робы.
— Петро, свяжи его чем-нибудь, — распорядился я. — Тимофей, ты вовремя… Тимофей… Ты что?.. — Я кинулся к нему, поддержал под локоть и помог сесть. — Петро, тащи аптечку. Ищи, у этого козла в рюкзаках должно быть! — И сам же кинулся искать, чем перевязать раненого.
Тимофей полусидел, прислонившись к стене грота.
— Остынь, Яков, осади, сказал. Ничего не надо. Кончаюсь я, видать. — Тимофей захрипел, сплюнул, с трудом подняв руку, утёр потёкшую по бороде кровь.
— Сейчас, сейчас… — я вытянул из спальников полотенце, метнулся назад, к раненому, — перевяжем тебя, Тимофей, и тихонечко пойдём наверх…
— Не пойду я отсюда… — отрицательно помотал он головой, — всё, кончаюсь я. Здесь останусь. Не отпустила девка Золотая. Ведь как на вожжах тянуло сюда всю жизнь… А всё через золото, все беды мои через него, проклятое…
Он замолчал, было видно, что слова довались ему с трудом. Я быстро расстегнул робу, прижал полотенце к ране на груди, пытаясь остановить кровь. Тимофей, глядя куда-то сквозь меня, тем не менее поднял руку и придержал тряпку, тут же пропитавшуюся красным.
Я стал искать, чем бы перевязать. Как назло, ничего не попадалось, никаких тряпок. В голове по-прежнему мутилось, в пылу борьбы куда-то запропастился респиратор самоспасателя. Я заглянул в коридор, где Петро пытался связать Аркадия, всё ещё пребывавшего в бесчувственном состоянии.
— Петро, брось ты эту гниду, там Тимофею плохо. Есть чем перевязать?
— Я сейчас поищу, а ты постереги гада.
— Да он без сознания, крепко его приложили. Долго проваляется.
Пётр, подсвечивая налобным фонариком, стал искать в гроте, а я ещё раз осмотрел Аркадия. Приложило ему крепко, вокруг головы образовалась небольшая тёмная лужица крови. Цапиков неподвижно лежал на земле и я, бросив его одного, вернулся к Тимофею. Возле того уже суетился Пётр.
— Ничего, ничего, сейчас перевяжем, вытащим наверх… ещё поживёшь…
— Бросьте ребята… не надо… — хрипел старик. — отходился я… всё… сейчас Она придёт… заберёт. К себе заберёт… наконец-то душа моя отдохнёт. Вот ведь жил не жил, а помирать всё одно надо… вот, возьми, Петя, тут вода из озера… Ваньша всё собирал воду, отправлял куда-то в город… анализы брал… Идите, соколики… я помолиться хочу перед смертью…
— Не каркай, не зови, тут и так кладбище целое и ты ещё!
— Да вы меня посадите здесь, а она потом заберёт…
— Бредит? — посмотрел я на Петра.
— Бредит, — кивнул тот. — Давай думать, на чём его потащим и куда идти. В какую сторону?
— Может, твоего друга растолкать, пусть покажет?
Меня передёрнуло:
— За базаром следи, — огрызнулся я в ответ.
— О как заговорил, прям блатной! А где этот тип?
Я посветил в ту сторону, где лежал Аркадий — грот был пуст. Нагнулся к Тимофею, но старик уже не дышал. Я встал, снял каску, Петро понял всё без слов и последовал моему примеру. С минуту помолчали, потом Ботаник нагнулся, ладонью провёл по лицу, закрывая Тимофею глаза.
— Зря не связал его, где ловить гада будешь?
— А что его ловить? Он сам за векселем ко мне прибежит.
— Куда «к тебе»?
— Домой, куда ещё, — ответил я и похолодел: «Аллочка!» — За мной, Ботаник, и быстро.
Я прошёл к тому месту, где без сознания лежал Аркадий, следы крови вели в левый угол грота. Метнулся туда — довольно широкий проход вёл влево и вверх, где-то даже были вырублены ступени. Я бежал, спотыкался и съезжал вниз, но Петро был на удивление спокоен, он успевал меня поймать, не давал упасть, в какой-то момент остановил, прижав к стене. Я удивился — мимоходом, вскользь: откуда в Ботанике столько силы?
— Прекратить панику на корабле! Яшка, перестань. Мы выберемся, и всё будет в порядке.
— Да. Да, братишка… Всё в норме.
Дальше пошли быстро, но аккуратно. Буквально через десять шагов упёрлись в завал. Перед завалом следы терялись и я, грешным делом, обрадовался, что Аркашу засыпало породой.
— Всё. Приплыли… Давай, Петруха, назад, к Тимофею…
