Мариена Ранель - Маски сброшены
Елизавета закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Все верно, — еле слышно прошептала она.
Охваченный любопытством и смятением от её вопросов, граф приблизился к ней и, глядя ей прямо в глаза, спросил:
— Почему вас это так интересует?
— На этой девушке было бледно-розовое платье из муслина с короткими пышными рукавами? — произнесла она с какой-то непонятной интонацией в голосе: то ли вопросительной, то ли утвердительной.
— Да, — ответил он, непонимающим взглядом впившись в нее.
— И на ней была маска, — прерывающимся голосом произнесла Елизавета. Вы не видели её лицо, даже когда были с ней близки.
— Да. Но откуда вам это?..
Елизавета не дала ему договорить. Она судорожно вцепилась в его сюртук и голосом, полным невыразимого волнения, воскликнула:
— Неужели вы ничего так и не поняли? Ведь это была я! Это я была с вами той ночью!
Ее слова прозвучали как пушечный выстрел, который оглушил Владимира. Его ошеломленный взгляд застыл на ней. С ледяным, завораживающим молчанием он, казалось, изучал этот загадочный женский образ и спрашивал себя: «Что это: наваждение или реальность?»
— Вы? — глухим голосом произнес он.
— Именно я была той девушкой, которая заставила вас потерять голову и предаться сладкому и запретному безумству. А вы были моим призраком, который оставил глубокий след в моей душе.
— Неужели… так бывает?
— Да, — подтвердила она. — В жизни ещё не такое бывает!
— О Боже! — произнес он, все ещё находясь в прострации от услышанного. — Это были вы! Невероятно! Девушка, которая много лет назад завладела моим сердцем и мыслями, и та, которая сейчас дороже мне всех на свете, одно и то же лицо. Ну как тут не поверить в руку провидения!
— О, да!
— Вы! Это были вы! — повторял он. — Мне казалось, я почти забыл эту историю, а если порой я вспоминал о ней, то только как о некоем романтическом событии в моей жизни. А сегодня в моей памяти возродилось все, что было той ночью. Я словно вижу все наяву: вижу очаровательную женскую руку в белой перчатке, которая слегка дотрагивается до моего плеча; вижу стройную фигуру в розовом платье; вижу эту маску, сквозь которую я тщетно пытаюсь разглядеть лицо незнакомки. Это были вы!
— Я тогда сказала: «Вы не могли бы стать моим кавалером на этом балу».
— И я согласился.
— Вы были прекрасным кавалером! — сказала Елизавета.
— А потом мы остались наедине в той комнате.
— Это была самая лучшая ночь в моей жизни, — призналась Елизавета.
— И в моей.
Она почувствовала, как на её глаза выступают слезы.
— О, вы не представляете, Владимир, — с огромной печалью произнесла она, — как я раскаивалась в том, что не позволила вам увидеть мое лицо, узнать мое имя и, наконец, в том, что оставила вас! Но я очень боялась. Боялась разоблачения, скандала. Я была юной и благопристойной. И в том моем понимании мой поступок казался мне ужасным. На этот маскарад меня привело не легкомыслие, а отчаяние. Я тогда не могла представить, что эта ночь станет для меня роковой.
Владимир ласково притянул её к себе и обнял.
— Не нужно ничего объяснять, — утешительно поцеловав её в висок, произнес он. — Я понял это ещё тогда. И поверьте, я никогда не держал на вас зла, несмотря на то, что ваше бесследное исчезновение причинило мне огромную боль. Я искал вас. Искал до тех пор, пока не потерял всякую надежду найти вас. Я хотел защитить вас, уберечь вас от того, чего вы боялись, заставить забыть то, что вы пытались забыть в моих объятиях.
От его упоительных речей слезы закапали из её глаз прямо на его плечо. Владимир усадил её на мягкий диван и подал ей белоснежный платок.
— Не нужно плакать, — с нежностью произнес он. — Мы нашли друг друга это главное. И сейчас мы уже не повторим прошлой ошибки. Сейчас я ни за что не позволю вам ускользнуть от меня, какие бы страхи и неразрешимые ситуации нас не преследовали, какие бы враги, сплетники и мужья не пытались отдалить нас друг от друга. А вы обещайте мне никогда не исчезать бесследно, даже на несколько дней!
— Обещаю, — покорно сказала она.
— Обещайте беречь себя.
— Обещаю.
— И обещайте, что когда вновь станете свободной, когда окончательно уладится это дело с разводом… вы выйдете за меня замуж.
— Обещаю.
От её ответа он резко встрепенулся. Он не рассчитывал, что так неожиданно и скоро его избранница согласится составить его счастье.
— Вы сказали: «обещаю»? — переспросил он, желая убедиться в достоверности её согласия.
— Да, я сказала: «обещаю», — подтвердила она.
— Вы станете моей женой?
— Да.
— Вы станете моей женой, потому что я оказался тем самым «вашим призраком»?
— Да. И ещё потому что я люблю вас.
— О, Елизавета! Моя дорогая, обожаемая Елизавета! — произнес он, заключая её в объятия.
Она ближе прижалась к нему. Его твердая и уверенная рука обвилась вокруг её талии. Она почувствовала его теплое дыхание на своем затылке. Приятное ощущение его близости, ощущение покоя и защищенности охватило все её существо.
«Двадцать лет! — с горечью подумала она. — Целая жизнь! Если бы тогда, двадцать лет назад в то утро я не ушла от него, моя жизнь была бы совершенно другой. И не было бы ни князя Ворожеева, ни угрызений совести, ни боли, ни унижений, а двадцать лет рая рядом с ним и нашим сыном».
— Сколько потеряно лет! — вздохнула она.
— Мы восполним эту потерю, — заверил её он.
Она пожала плечами и печально вздохнула, как бы выражая свое сомнение.
— Вы сомневаетесь? — воскликнул он. — Но почему? Мы любим друг друга. И теперь, когда мы нашли друг друга, когда мы сбросили тяжесть тайны, мы можем быть счастливы. Что вас пугает, Елизавета?
— Есть ещё нечто важное, что касается вас и меня.
— И что же это?
— Нет, я не смогу, — прошептала она, отвечая на собственные мысли.
— Если это касается меня, то вы должны мне сказать!
— Я обязательно вам расскажу, — пообещала она, — но не сейчас.
— Вы правы, — согласился он. — И хотя меня раздирает любопытство, но, мне кажется, на сегодня достаточно потрясений. Я до сих пор не могу прийти в себя.
— Благодарю вас за понимание, — произнесла она. — А теперь, я должна идти.
Она мягко высвободилась от его объятий и поднялась с дивана.
— Нет! Нет! — запротестовал он, удерживая её за руку. — Вы не можете уйти от меня теперь, когда все так прекрасно складывается. Я вам этого не позволю! Я таким чудом обрел вас не для того, чтобы снова потерять!
— Но я ухожу ненадолго. Мы вновь увидимся завтра.
