Наталья Павлищева - Ледовое побоище
Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. Или в лоб. Такой, что не отвертеться и не уйти. Пусть попробует не ответить, я не болванчик, чтобы меня вот так испытывать, не держа в курсе дела! Вятичу не отвертеться.
Вятич уходить от ответа не стал, он просто усмехнулся:
– Сказал, что тебе пора…
– Мне? Мне пора? Куда пора, Вятич, и почему это сказано Илице, а не мне самой?
– Это сказано не Илице, а мне. В качестве передаточного звена я тебе не гожусь?
Я просто рухнула на лавку:
– Что он тебе сказал?!
– Сказал, что тебе пора двигаться дальше. Батый вернулся в Нижнее Поволжье.
У меня перехватило дыхание, мой заклятый, смертельный враг совсем рядом с Русью, а я доила козу в Волково?! Вятич уловил мое состояние безошибочно:
– О, встала на дыбы. Да, Батый снова на Волге, но убивать его ты не пойдешь.
– Нет, пойду, еще как пойду, дорогой! Вот отвезу вас с Федей в Новгород и пойду!
Вятич тут же улегся на лавку, заложив руки за голову:
– Тогда я никуда отсюда не двинусь.
– Силой отвезу.
– Попробуй.
Нет, он не потерял своих способностей, даже ослепнув. Я почувствовала, как ноги сами собой принесли меня на лавку рядом с ним. Конечно, если когда-то со мной легко справлялась Воинтиха, то уж Вятичу это сделать вообще не вопрос.
– Справился, да? Справился? Вятич, миленький, но если сказали, что мне пора, значит, я должна что-то делать!
– Не что-то, Настя, а то, что нужно. Вот этого я боюсь больше всего, что ты начнешь размахивать мечом перед носом у Батыя и попросту погибнешь. Если ты не дашь мне слово, нет, даже поклянешься самостоятельно, без совета не предпринимать ничего, то я действительно не двинусь дальше с места.
Я все поняла, он торчал в Волково сначала, чтобы, отчаявшись из‑за трудностей, я бросила все и уехала в нормальную жизнь в Новгород, а потом, чтобы не делала этого, боясь моей самодеятельности. Да уж, у Вятича, помимо трудностей из‑за слепоты, немало таковых из‑за моего боевого характера.
– Я тебе обещаю, что не полезу на рожон.
– Ты не станешь предпринимать ничего, не посоветовавшись.
– Не стану.
– Федькой поклянись.
Это была самая жестокая клятва, которую он мог с меня потребовать. Поклявшись ребенком, я все выполню.
– Ну?
– Клянусь.
Мы двинулись дальше, но состояние у меня было несколько… эйфорическим, что ли. Как боевая лошадь, заслышавшая звук полковой трубы, я была готова ринуться в бой против Батыя! Сдерживали только Федя и Вятич.
В Новгороде нам обрадовались, но ни Анеи, ни Луши дома не оказалось, они не вернулись. Пока не вернулись – считала я. Вятич не возражал.
Ему снова трудно, уже привыкший к размерам двора и дома, научившийся ловко находить все, что нужно, на ощупь и поэтому двигавшийся без моей помощи, он снова в ней нуждался. К тому же дворня не сразу осознала, что не все можно говорить вслух, не все спрашивать, вести себя осторожней. Вятич замкнулся в себе, и у меня снова начались переживания. Бывали минуты, когда мне казалось, что лучше бы не возвращаться.
Выходом оказался переезд в дом Илицы. Там мы были одни, без множества сочувствующих, но ненужных глаз. Я все же взяла двух женщин и двух холопов, потому что тянуть куда больший, чем в Волково, дом сама не смогла бы. Это очень странно – покупать себе слуг, поэтому, приведя двух парней и женщину с девушкой, я сразу объявила:
– Так! Вы свободны, захотите уйти, можете это сделать, но поживите хотя бы немного, нам нужна ваша помощь.
Ошалевшая от такого заявления челядь топталась с ноги на ногу, не решаясь сделать ни шагу. Пришлось подбодрить:
– Ни уходить, ни оставаться не заставляю. Места в доме всем хватит. Условия два: не мешать Вятичу и не испортить мне Федьку.
Окончательно сбитые с толку слуги предпочли взяться за работу, это привычней.
Жизнь в Новгороде наладилась куда быстрее, чем в Волково, все же здесь привычней, а для любых нехваток существовал богатейший торг.
Через несколько дней пришел человек от князя Александра. Невский, узнав о нашем появлении в Новгороде (интересно, от кого?), приглашал к себе.
Мы поехали. Невский действительно был нам рад.
– А мы ведь думали, что ты погиб.
– Настя выходила.
– Жена у тебя боевая, и сама билась, как добрый дружинник, даже знамя спасла. За что тебе отдельный поклон, не мог поблагодарить, потому как не знал, где ты.
Вятич внимательно слушал, о гибели знаменосца и моем поведении он ничего не знал, это было понятно, мне не до того, да и вспоминать бой, после которого муж остался слепым, тоже не хотелось. Теперь пришлось вспомнить, но сюрпризы нашлись не только для Вятича, и я немало узнала о геройском поведении мужа во время битвы на Чудском озере.
– И ведь все произошло, как вы говорили!
Невский на мгновение задумался, да ус покусал, потом тихо поинтересовался:
– Еще чего знаете?
– Много что, только это нескорый разговор, князь.
– Хорошо, приеду, поговорим. Вы почему не у владыки на дворе? Худо ли там?
– Нет, там все хорошо, просто слишком велик двор, пока все упомнишь, чтобы ходить споро, много времени пройдет…
Князь рассмеялся, но его голубые глаза остались серьезными.
– Александр Ярославич, где Батый?
Голубые глаза глянули на меня твердо, так и есть, я угадала, почему они не смеются!
– Из Европы вернулся, почему-то до конца не пошел. Как бы на нас не повернул.
Я напряглась. Это несколько лет назад я могла повести рать, вынуждая Батыя гоняться за мной, но тогда я была просто знаменем и сидела под крылышком Вятича, а как теперь? Из Вятича воин плохой, из меня без его помощи тоже. Нет, я могла, конечно, биться и делала это вполне прилично вон на льду Чудского озера, но самостоятельно проводить военные операции против Батыя, конечно, не способна. Повести в атаку или снести башку кому-нибудь – это одно, а воевать против всего Батыева войска – совсем другое.
Может, с князем? Пока я размышляла, не позвать ли Невского на святой бой за Русь против Батыя, он продолжил:
– Отец к нему ездил, дары возил…
Кажется, у меня отпала челюсть. Вот те на! Я тут планирую войсковые операции, прикидываю, как рать собирать, а они этому гаду подарки возят?!
Наверное, я бы что-нибудь такое ляпнула, но муж прекрасно знал, чего от меня ждать, сжал локоть так, что потом образовался синяк. Зато помогло, я придержала язык.
Это оказались не все сюрпризы. Князь Ярослав Всеволодович не только сам съездил в ставку Батыя, но и отправил сына Константина с дарами в Каракорум. Хан дал отцу Невского ярлык на Великое княжение, а Константин должен был привезти подтверждение из Каракорума.
Чтобы что-то спросить, я поинтересовалась:
– А рыцари?
