Фредерик Марриет - Валерия
— На это не знаю, что вам отвечать. Я не знаю, о ком вы думали.
— Да вы говорите о своем. Я повторяю вам, что я в него не влюблена; а думала я о Чарльзе Сельвине.
— И я думала о нем.
— И также в него не влюблены? — спросила я, глядя ей прямо в глаза.
Она покраснела и отвечала:
— Мне он очень нравится, но вспомните, что я с ним знакома очень недавно.
— Благоразумный ответ. Вот мы и дома. Мадам Жиронак кланяется нам в окно.
На другой день Каролина возвратилась к мистрисс Брадшау, и я не видела ее до самой пятницы, когда приехала дать ей урок. Каролина встретила меня на пороге.
— О, Валерия, мне надо поговорить с вами о многом. Во-первых, у нас в пансионе ужасная тревога: Адель Шабо исчезла, неизвестно как и куда. Горничная рассказала, что несколько раз видела ее с каким-то высоким молодым человеком, и мистрисс Брадшау думает, что бегство Адели погубит добрую славу ее заведения. Она истребила по крайней мере две склянки одеколона, лежит на софе и заговаривается. Мисс Фиппс думает, что она не совсем в здравом уме.
— Вероятно, — отвечала я. — И это все?
— Все! Бегство кажется вам пустяками! Все! Да разве это не ужасно?
— Я рада, что вы смотрите на эти вещи с настоящей точки зрения. Это ручается мне, что вы не сделаете того же.
— Я хотела еще сказать вам, что видела отца; он приедет сюда в октябре из Брайтона. Он говорит, что пора устроить мою судьбу, а в пансионе женихов ожидать нечего.
— Что вы ему отвечали?
— Что я не желаю выйти замуж; что воспитание мое еще далеко не кончено, и что я хочу учиться.
— Ну-те?
— На это он возразил, что не намерен дольше потворствовать моим прихотям, и что в октябре я должна буду исполнить его волю.
— Дальше.
— Дальше ничего. Я не отвечала, и он уехал.
Я ушла во внутренние комнаты, Мистрисс Брадшау бросилась мне на шею, заливаясь горькими слезами.
— О, мадмуазель де Шатонеф! Какое несчастье! Это ужасно! Я не переживу этого!
— Что за несчастье, мистрисс Брадшау! Адель говорила мне, что один джентльмен предлагает ей свою руку, и спрашивала моего совета.
— В самом деле?
— Да.
— Это дело другое. Но зачем же оставила она мой дом так странно?
— Жених, вероятно, нашел неловким взять жену из пансиона.
— Да, да; этого я не сообразила.
— И что же тут такого? Ваша учительница французского языка вышла замуж! Надеюсь, это не повредит доброй славе вашего заведения?
— Конечно, нет. Но эта новость была так неожиданна, что я решительно потерялась. Пойду, прилягу; это меня успокоит.
Время шло. Только через три недели получила я письмо от Адели, теперь мистрисс де Джервис. Но прежде, нежели я сообщу вам его содержание, я должна сказать, что молодой мистер Сельвин пришел ко мне накануне отъезда Каролины в пансион и имел с ней длинное совещание, покамест я уходила поговорить с мадам Жиронак об одном деле. Через несколько дней он явился опять, повел сначала разговор о погоде, а потом начал расспрашивать о Каролине. Я знала, чего ему хочется, и подробно описала ему ее положение. Я прибавила, что она девушка добрая и была бы хорошею женою достойного ее человека. Он согласился со мною и ушел, думая, что выпытал у меня, что хотел.
— Через несколько дней он явился опять, по какому-то мнимому поручению от отца, и тут я известила его, что в октябре Каролину возьмут из пансиона. Это огорчило его, по-видимому, но он не забыл достать запечатанную тетрадку нот, говоря, что Каролина забыла в Кью две пьесы и по ошибке взяла вместо них другие, принадлежащие сестре его, Мэри. Одну из них, прибавил он, отыскали, но другая где-то завалялась, и он доставит ее, как скоро она будет отыскана. Он просил меня передать эти ноты Каролине и попросить ее о доставке нот его сестре.
— Извольте, — отвечала я — это по моей части: я учу ее музыке. Я привезу вам ноты вашей сестрицы, и вы зайдете за ними. Если меня не будет дома, вы можете получить их от мадам Жиронак.
Он рассыпался в благодарностях и ушел.
ГЛАВА X
Теперь прочтемте письмо Адели.
«Любезная Валерия!
Жребий мой брошен, и я должна разыграть трудную роль. Я рискнула многим — счастьем всей моей будущей жизни. Расскажу вам все, что случилось со мною за это время. Вы, разумеется, знаете, когда исчезла я из пансиона. Я ушла с Джервисом, и через несколько минут к нам присоединился приятель его, которого он представил мне как майора Аргата. Мы пришли в церковь, где нас уже ждали.
— Душа моя, — сказал он мне. — Позволение у меня в кармане; священник нас ждет, и все готово. Приятель мой и другие будут свидетелями. Вы сказали, что любите меня; докажите же, что вы говорили правду, и будьте моею женою.
Я затрепетала. Не могла говорить. Слова замирали у меня на губах. Я взглянула на него умоляющими глазами; но сопротивление мое было только формою приличия, и я очутилась с ним перед алтарем. Отступление сделалось невозможно; я была так взволнована, что залилась слезами. Не знаю, что подумал священник о моем поведении и наряде, вовсе не подвенечном; но полковник вручил свой отпуск товарищу, а тот передал его священнику. Наконец мы подошли к алтарю; голова у меня кружилась; я почтине помнила, что говорила, но повторяла ответы, и сделалась женой. Когда обряд кончился, я хотела встать с колен, но упала, и была отведена полковником в соседнюю комнату. Через несколько времени он спросил меня, в состоянии ли я вписать свое имя в церковную книгу, и подал мне перо. Священник указал мне в книге место, и я написала: «Адель Шабо». Я вспомнила, какое впечатление могла произвести эта подпись на моего мужа, и склонила голову на руки.
— Я велю подать ей воды, — сказал священник, выходя из комнаты. — Ей дурно.
Когда он удалился, я слышала, как полковник заговорил с товарищем вполголоса. Вероятно, они думали, что я не в состоянии их слышать, но разговор их интересовал меня слишком сильно.
— Да, — сказал полковник, — она подписалась, но она не знает, что делает. Поверьте мне, это так, как я вам говорил.
Я не слышала, что отвечал ему майор, но он продолжал:
— Тем лучше; брак выходит незаконный, и я могу заставить ее родителей принять какие мне угодно условия.
После этого я уже не могла сомневаться. Он женился на мне в уверенности, что женился на Каролине Стенгоп, а не на Адели Шабо. Кровь похолодела у меня в жилах; я лишилась чувств и упала бы под стол, если бы они не поспешили поддержать меня. Я очнулась, когда пришел священник с водою. Муж шепнул мне, что пора ехать, и что экипаж ждет нас у дверей. Не помню, как вышла я из церкви; я опомнилась уже в экипаже и залилась слезами. Как странно, Валерия, что мы в одно и то же время так храбры и так малодушны. Поверите ли, что когда я опомнилась, зная, что муж мой обманулся, когда я увидела, что дело идет о счастье всей моей будущей жизни, я порадовалась тому, что все кончено, я не хотела бы ни за что в мире быть снова свободной. Успокоившись несколько, я рассудила, что пора действовать. Я отерла слезы, улыбнулась и сказала мужу, державшему меня за руку:
