Фредерик Марриет - Валерия
В заключение разговора я показала Августу письмо мадам д'Альбре, и мы решили, что по приезде во Францию он тотчас же известит обо мне отца, предоставив на его усмотрение, сообщить ли это родным или нет.
Рано утром на следующий день я уехала в Кью; все удивились моему раннему приезду. Когда я сказала, что приехала поговорить с судьею о важном деле, он попросил меня отослать мой экипаж в город и поехать с ним. — Так мы убьем двух птиц одним зарядом, — сказал он. — Будем ехать в суд и говорить о деле.
Севши в экипаж, я думала, как бы лучше заговорить о щекотливом предмете, но судья начал сам.
— Я полагаю, — сказал он, — что вы желаете узнать результат справок, которые вы не хотели, чтобы я наводил? Не так ли?
— Так, хотя я и не понимаю, почему вы это угадали?
— Следовательно, лучше, что я послушаю себя, а не вас.
— Что же вы узнали?
— Выходите за него, если он сделает вам предложение. Ведет он себя, как человек пятидесяти лет. Он богат, щедр, но не расточителен; не играет в карты и во всех отношениях честный и благородный человек. Все это узнал я из верного источника. .
С минуту я не могла произнести ни слова и готова была заплакать. Судья сказал, чтобы я во всем положилась на него, как на отца. Он одобрил все мои поступки и посоветовал вести дело с графом просто и откровенно.
— Вы любите его, Валерия, — сказал он. — Я знал это прежде вас и уверен, что он будет хороший муж. Скажите ему все, покажите ему письмо мадам д'Альбре, в котором она пишет о вашей матушке, и, если он пожелает, выходите за него немедля и уезжайте вместе с Августом во Францию.
Я согласилась с его мнением. Вечером Август возвратился с графом из Гендона и оставил меня с ним наедине. Тут мы все покончили без всяких затруднений.
Любовные сцены очень занимательны для действующих лиц, но для посторонних не может быть ничего скучнее; поэтому скажу вам только, что графом осталась бы довольна самая взыскательная женщина. В продолжение двенадцати лет моего замужества я ни разу не имела повода раскаяться в том, что вступила с ним в союз.
Радость мадам Жиронак легче себе вообразить, нежели описать. Весело было смотреть, как хлопотала она, снаряжая меня к отъезду во Францию. Ни одна свадьба не была, я думаю, сыграна так быстро. Законные формальности Чарльз Сельвин порешил очень скоро; при венчании присутствовали только леди Батерст, Джервисы, Жиронаки и Сельвины. Свадьба обошлась без епископов и герцогов, без ливрейных лакеев и громогласного объявления в газетах, но небо улыбалось союзу двух сердец и рук.
Мы скоро приехали в Париж и были с восторгом встречены моими старыми друзьями, мадам Паон и мадам д'Альбре, гордившейся тем, что ее бывшая protegee сделалась графиней де Шаванн.
Август получил позволение ехать к своему семейству в По. Он выехал тремя днями раньше нас и опередил нас целою неделей. Родители приняли нас, как жданных гостей, и оба были рады этой встречи.
Матушка была при смерти; опоздай мы двумя днями, мы не застали бы ее в живых. Она скончалась на моих руках на другой день после нашего приезда и благословила меня перед смертью.
Отец не мог на меня насмотреться. Доставшееся мне наследство, около трех тысяч пятисот фунтов, было передано, с согласия графа, моему отцу, а потом должно было перейти к сестрам.
Так кончились все бедствия моей жизни. Валерия де Шаванн была с избытком награждена за заслуженные страдания Валерии де Шатонеф.
Несколько лет спустя Лионель женился на сестре моей Элизе и поселился вблизи виллы, купленной графом, по возвращении его из Франции, в окрестности Виндзора.
Брат Август теперь подполковник и отличился в Алжире. Николай, не возвращавшийся во Францию, приобрел славу и состояние как музыкант, и все прочие члены нашего семейства удачно устроили свою участь.
У меня трое детей: сын и две дочери. Собственный опыт научил меня воспитывать их как следует.
