Юлия Андреева - Свита мертвой королевы
Немало удивленный и расстроенный таким положением дел, дон Педру спешно отправил возлюбленную в монастырь Святой Клары, пытаясь примириться с разбушевавшимся отцом.
Вместе с госпожой выехала и я. Несмотря на вооруженных воинов, сопровождавших Афонсу, и мрачное расположение духа короля, мы не придали событию особого значения, решив, что с годами ничей характер не становится мягче, и наивно полагая, что принц в очередной раз выкрутится из тяжелой ситуации. Ведь с годами он в его распре с отцом приобрел некоторый опыт, сделавшись политически грамотнее и пластичнее. Ему и Инес исполнилось по тридцать пять лет, а в этом возрасте люди уже не совершают опрометчивых поступков.
Глава четырнадцатая. Суд любви королевы Инес
Монастырь Святой Клары считался наиболее надежным из всех, в которых нам с Инес пришлось побывать за время ее связи с принцем.
В отличие от прочих здесь придерживались особенно строгих правил, так как настоятельница боялась, что гости могут принести с собой скверну оставленного за стенами обители мира. Будучи сварливой, весьма упрямой и не любившей идти на какие бы то ни было компромиссы, госпожа-настоятельница требовала от монахинь абсолютного подчинения, чем нередко доводила их до слез. Гости монастыря хоть и могли одеваться в светские наряды, но не должны были принимать посетителей в часы, не отведенные для этого.
В монастыре жили по своим собственным часам, не совпадающим с общепринятым временем. Так что даже принц Педру, направляя в монастырь свою возлюбленную с детьми, должен был учитывать, что если настоятельница позволила ему посещать монастырь в шесть часов по монастырскому времени, когда настает время трапезы, то приезжать туда следует в полдень. Так как шести часам по монастырскому времени соответствовало двенадцать часов, когда солнце стоит в зените.
Новые сутки в монастыре Святой Клары открывали бдения, которые начинались в два тридцать и длились до трех часов ночи. За бдениями следовали хвалитны, или утреня, как называли службу миряне, – от пяти до шести утра; впрочем, время окончания утрени определял рассвет. Также следовало учитывать и время года. После утрени шел час первый – приблизительно полвосьмого. Час второй – около пятнадцати минут девятого. Час третий – приблизительно девять утра. И так далее. Вечерня проходила приблизительно полпятого. Ужинать следовало после вечерни и обязательно перед закатом, как предписывал строгий монастырский устав. Монастырь запирали в половине седьмого вечера, и в семь все монахини ложились спать.
Подобные правила особенно расстраивали гостей монастыря, привыкших по утрам подолгу нежиться в постели и ложиться, когда пожелается. Что касается придворной жизни, то ведь все знали, как перенимают распорядок дня монарха все его приближенные и их слуги.
Король Афонсу имел непостоянный и взрывной темперамент, он то жил, по нескольку месяцев просиживая ночи за карточными столами, то вдруг ни с того ни с сего начинал вставать с первыми лучами солнца для того, чтобы отправиться на охоту или конную прогулку.
Принц Педру предпочитал поздно вставать, не спеша расставаться с Инес, поэтому и весь его двор привык к ночному образу жизни. Поэтому нам особенно тягостно приходилось оставаться без еды после семи вечера, когда монастырская кухня запиралась, чтобы проголодавшиеся монахини не поддались соблазну.
Проблема с ночными угощениями в несколько дней была решена нашими служанками Марией и Эльвирой, которые выпросили у матери-настоятельницы ключи от кухни и кладовки, поклявшись ей страшной клятвой, что не станут делиться едой с монашками. Поэтому мы в любое время суток могли наслаждаться едой и напитками.
Как это бывало и прежде во время наших с Инес скитаний в поисках защиты по монастырям и укрепленным крепостям, мы все располагались в трех комнатах, находящихся рядом. Сыновья Инес занимали первую из келий, дочь Инес и моя Анжелика в качестве компаньонки – третью, а посередине мы с Инес.
За время, проведенное вместе, мы все очень сдружились и частенько засиживались до глубокой ночи, играя в карты или сплетничая о придворных. Надеясь в один из благословенных дней стать нашей возлюбленной королевой, донья Инес заранее представляла, какой у нее будет «двор любви». Чтобы скрасить вынужденную разлуку с принцем, мы придумали такую игру. Инес вершила суд, а я представлялась ей то в образе сгорающего от любви рыцаря, то обманутым мужем, то дамой, не дождавшейся из похода в святые земли рыцаря. Дети тоже судились друг с другом или со своими слугами… Все это было очень весело!
Ночь на 7 января 1355 года я помню, точно все произошло только сегодня.
Мы сидели на постели Инес и играли в «суд любви». Причем как раз в тот день я предложила ее вниманию весьма необычную историю о рыцаре, который женился у себя на родине и затем, попрощавшись с любимой, отправился в крестовый поход. Там он был взят в плен и, наверное, умер бы в неволе, если бы не молодая сарацинка, воспылавшая к нему неземной любовью. То есть «неземной любовью» дело называли бы светские дамы. Что же до меня, то я видела в поведении иноверки не столько божественные чувства, сколько неприкрытую корысть.
Короче, юная сарацинка предложила рыцарю побег в обмен на брак с ним. Тот был вынужден согласиться, и смуглая дева тотчас перерезала ремни, стягивающие его запястья и лодыжки. После она провела рыцаря через лагерь неприятеля, надев на него сарацинскую одежду, и помогла увести коня. Верный своей клятве рыцарь был вынужден забрать девушку с собой. С ней он и явился в замок, где его терпеливо дожидалась верная супруга.
Я изложила суть дела, представляясь женой рыцаря, которая первой поведала историю их любви. Рассказала о том, как муж, прощаясь, обещал вернуться домой, прославив ее имя или пасть смертью, покрыв себя славой. При этом прекрасная дама умоляла милостивую королеву указать ей единственно верное решение в столь странной ситуации, когда муж явился из похода без пряностей и драгоценностей, без великолепных арабских коней или невольников, а единственно с… новой женой. Обиженная таким поворотом событий дама даже была готова по приказу королевы Инес немедленно постричься в монахини, дабы ее муж, если на то будет воля государыни, мог жениться вторично.
Затем я играла роль ее мужа, который рассказал свою версию происходящего. Да, он не имел права обещать заключить брак с сарацинкой, но, с другой стороны, если бы он не сделал этого, то неминуемо погиб.
Потом Инес пожелала выслушать саму сарацинку. Та в свою очередь без утайки поведала о том, что, спасая жизнь рыцарю, прежде всего рисковала сама, освобождая его от пут и, тем более, ведя через лагерь. Когда же они миновали выставленную сарацинами стражу и оказались в чистом поле, ее отступление назад уже не представлялось возможным, поскольку пароль она знала только на выход. При этом девушка клялась и божилась, что понятия не имела, что пленник женат. Она хотела только спасти невинную душу и получить свою награду – любовь и брак за спасенную жизнь.
