Богдан Сушинский - Полюс капитана Скотта
Черри-Гаррард порой целых три четверти часа не мог влезть в свой мешок, так он сплющился, смерзся и так трудно было его раскрыть. Вряд ли можно представить себе ужасное состояние несчастных путешественников, когда они плелись домой через барьер при температуре, которая упорно держалась ниже шестидесяти градусов. Вот так они и добрели домой.
Уилсон огорчен, что ему мало пришлось наблюдать пингвинов; но для меня и для всех, кто оставался здесь, главная польза от этого путешествия заключалась в представляемой картине одного из наиболее удивительных подвигов, занесенных на страницы полярной истории. Посреди ужаса полярной ночи люди не побоялись противостоять неимоверным морозам и самым лютым снежным бурям, что само по себе уже что-то новое; они прониклись упорством и выдержали в течение пяти недель, что уже является геройством. Поход этот обогащает наше поколение таким рассказом, который, можно не сомневаться, не забудется».
Поскольку группа Уилсона находилась в той климатической зоне, в которой пребывала сейчас и норвежская экспедиция, капитан Скотт поневоле задумался над положением Амундсена и его спутников. Если в течение всей зимы, рассуждал он, группе Амундсена приходится выживать при температуре близкой к шестидесяти градусам, то как она выживет и каким образом ей удастся сохранить для своего броска к полюсу ездовых собак? И еще Скотт, уже в который раз, обратил внимание на лейтенанта Бауэрса.
Из троих путешественников на мыс Крозье у него одного внешний вид почти не изменился. Причем из рассказов Уилсона и Черри-Гаррарда следовало, что лейтенант по-настоящему сдал экзамен на выдержку и мужество. Прислушиваясь к их словам, капитан окончательно укрепился в мысли, что Бауэрс является не только самым бесстрашным, но и самым мужественным из всех полярных странников.
Больше благодаря намекам, нежели откровенным оценкам его спутников, Скотт пришел к выводу о том, что этот невысокий, худощавый, словом, невзрачный на вид офицер обладает какой-то неуемной энергией и чрезвычайной для его комплекции физической силой, которые позволяют ему работать при условиях, которые буквально парализуют его товарищей.
23
Весна в Антарктиде своеобразная, как и все на этом континенте. Ни привычной капели, ни подснежников на проталинах, ни едва уловимых и тем не менее щемящих запахов оживающих рощ и садов. Да, солнце уже проникает через окно экспедиционного дома, достигая противоположной стороны, и склоны окрестных холмов вспыхивают мириадами разноцветных ледово-снежных алмазов. Но даже к середине весеннего сентября термометр упорно дотягивает до тридцати пяти ниже нуля, давая понять, что на вершинах Большого ледового барьера полярных странников все еще может ожидать пятьдесят и больше градусов мороза.
Нужно было готовиться к «броску к полюсу», поэтому, несмотря на сильные морозы, капитан отправил лейтенанта Эванса, норвежца-каюра Грана и матроса Форда в разведывательную экспедицию к «Угловому» лагерю, тому самому, после которого Южный тракт спрямлял свою линию вдоль прибрежного глетчера и круто сворачивал в сторону полюса. В задачу этой партии входило: разыскать и вновь основательно пометить сам лагерь, забросить туда небольшое количество продовольствия и вернуться назад, улучшая санную колею. После этого лейтенант Мирз и каюр Дмитрий, которые в это время занимались отстрелом тюленей, должны были доставить туда столько собачьего корма, сколько довезет их собачья упряжка. Точнее, у него было задание: до конца октября перебросить в «Угловой» четырнадцать мешков корма по 130 фунтов в каждом и после этого быть готовым отправиться в главную экспедицию со вспомогательной партией — в составе двенадцати отобранных полярников — в сторону полюса.
Уже к десятому сентября Скотт, который в сопровождении Бауэрса и Симпсона решил осуществить исследовательскую экспедицию к Западным горам, был убежден, что все особенности экипировки, питания и транспортировки грузов, которые необходимы для полярной экспедиции, уже учтены: отобранные им люди и животные — здоровы, а моторные сани готовы к длительной антарктической эксплуатации.
Впрочем, на «моторы», как он их называл, Скотт по-прежнему особо не рассчитывал, однако же в дневнике своем записывал: «… Но если бы оказалось, что работают они хорошо, это значительно облегчило бы нашу первую задачу: переход к глетчеру. И кроме этой помощи я бы хотел, чтобы эти машины хотя бы частично имели успех, оправдывая затраченные на их создание время, деньги и умственную работу. Я все еще верю в возможность моторной тяги, хотя и понимаю, что при нынешней непроверенности и недоразвитости этого дела нельзя пока что полностью полагаться на мотосани; добавлю, что мой взгляд — наиболее осторожный из всех, которые у нас были высказаны.
Дэй убежден, что он со своими мотосанями сможет пройти достаточно далеко и охотно взял бы значительно больший груз, нежели я определил ему. Лешли кажется не столь уверенным, но тоже рассчитывает на успех. Клиссольд идет с моторами четвертым. Я уже вспоминал о нем как о талантливом механике. Он очень образованный человек и большой знаток моторов; Дэй рад видеть его своим помощником».
Днем «икс», которого все так ждали, оказалось тринадцатое сентября. В этот день на общем собрании членов команды Скотт выступил с докладом «О планах будущей южной экспедиции». Полярные скитальцы внимательно выслушали ее от начала до конца, но больше всего эмоций вызвал список группы счастливчиков, которым выпало идти на штурм самого полюса. Состояла она всего лишь из четверых полярников, в числе которых кроме самого капитана Скотта оказались ротмистр Отс, доктор Уилсон, а также самый сильный человек экспедиции — бывший военно-морской спортинструктор унтер-офицер Эванс.
Конечно, каждый из тех восьми полярников, которые должны были входить во вспомогательную группу, хотел бы оказаться на месте любого из «полюсников», однако оспаривать решение начальника экспедиции никто не осмеливался. Уже хотя потому и не осмеливался, что это было бессмысленно.
Уже на следующий день Скотт сформировал группу из Бауэрса, Симпсона и унтер-офицера Эдгара Эванса и отправился с ней на «весеннюю экскурсию» к Масленому мысу, чтобы доставить туда провизию, предназначенную для западной экспедиции. Первая же ночевка подтвердила репутацию двойной палатки, сшитой таким образом, чтобы между двумя слоями парусины сохранялась воздушная прослойка. Оказалось, что она значительно лучше сохраняет тепло и надежнее защищает от полярных ветров. Стало ясно, что к полюсу следует идти, имея на вооружении именно такие утепленные палатки.
