Понсон дю Террайль - Капитан Мак
— Как пошли? — ахнул Сидуан.
Дон Фелипе сделал удивленный жест.
— Дорогой идальго, — продолжал капитан, обращаясь к дону Фелипе, — я счел бы для себя честью быть вашим двоюродным братом, но, поскольку ничто мне не подтверждает этого родства…
— … А пергамента, которые я вам только что показывал?
— Почему я должен думать, что они мои?
— Потому что я вам это говорю.
— Ба! Вы же хотели, чтобы меня повесили, а теперь хотите, чтобы я вам верил!
Сидуан состроил жалобную гримасу и делал Маку умоляющие знаки. Но тот продолжал:
— Не хочу я ни носить имя дона Руиса, ни быть комендантом Ла-Рош-Сент-Эрмели.
На тонких губах дона Фелипе зазмеилась улыбка:
— Предпочитаете виселицу? — спросил он.
— Что?
— Если вы хотите вернуться в мир под именем капитана Мака…
— … то я буду повешен?
— Высоко и сразу.
— Но почему?
— Потому что кардинал приказал, а приказы кардинала всегда исполняются.
— Сами же видите, капитан, — сказал Сидуан, который, похоже, держался за свое новое имя, — сами видите: выбора у вас нет.
Но Мак, по всей видимости, уступать не собирался.
Дон Фелипе продолжал:
— Да, я хотел, чтобы вас повесили, это верно. И, следовательно, не могу считать себя оскорбленным тем, что вы мне не доверяете. Но у вас же есть друзья…
— Друзья? — переспросил Мак.
— Да, вот, например, ювелир Самюэль Лоредан…
Мак вздрогнул.
— И его дочь, — добавил дон Фелипе.
Мак подскочил на месте.
— Ну, хорошо, — сказал он, — а при чем они тут?
— Спросите у них совета.
— Тогда позвольте мне отсюда выйти.
— Не за чем, они здесь. Сейчас я их вам пришлю. Прощайте, кузен.
И дон Фелипе вышел, оставив Мака в величайшем удивлении. Но в дверях дон Фелипе обернулся и с ненавистью взглянул на Мака.
— Ну, наконец-то он мне попался, — прошептал он, — я думаю, что теперь донья Манча откажется от него!
… Мак смотрел на Сидуана, а тот на него.
— Сара здесь! — прошептал капитан.
Сидуан откликнулся:
— Ах, честное слово, я тут не виноват… они ко мне долго приставали, а я все им не хотел говорить, что вы здесь… Но они меня совсем замучили… и уж так они о вас беспокоились…
— Беспокоились? — переспросил Мак, и сердце его забилось чаще.
— Все равно, — прошептал Сидуан, как бы говоря сам с собой, — думаю, что я глупость сделал.
— О чем это ты? — спросил Мак.
— Черт, Сара — красивая барышня, это верно.
— Хороша, как ангел! — с восторгом подтвердил Мак.
— Ну вот, так я и знал! — простонал Сидуан.
— Что ты несешь, балда?
— Когда мужчина говорит о женщине, что она хороша, как ангел, — продолжал Сидуан развивать свою мысль, — то считай, что он почти в нее влюблен.
— А тебе-то что? — сказал капитан, чувствуя, что он краснеет, как девушка.
— А этого бы нам совсем не нужно, — сказал Сидуан.
— А почему, можно узнать, Сидуан? — спросил Мак.
— А потому что барышня Сара — не для вас.
— Ну, как сказать, может быть, слишком богата…
— Не потому.
— А почему же тогда?
— Она — простая мещанка, а благородный идальго дон Руис и Мендоза…
— Опять! — закричал Мак и топнул ногой.
— Дон Руис, — продолжал с невозмутимым спокойствием Сидуан, — дон Руис и Мендоза, благородный испанец и королевский комендант форта Ла-Рош-Сент-Эрмель, не может любить дочь простого горожанина.
— Кого же я должен по-твоему любить, болван?
Сидуан не успел ответить. Дверь отворилась и вошел Лоредан, держа за руку свою дочь. Мак громко вскрикнул и, протянув к Саре руки, побежал ей навстречу.
Лоредан воскликнул:
— Как я рад, что вижу вас снова, монсеньор!
— Монсеньор? — переспросил Мак. — И вы туда же?
Сара с улыбкой смотрела на него.
— Конечно, монсеньор, — подтвердила она.
— Как, — сказал Мак, — вы тоже будете меня убеждать, что я — дон Руис и Мендоза?
— Конечно, вы — дон Руис, так оно и есть.
— Так! Это дон Фелипе вам подтвердил?
— Нет, донья Манча.
Это имя что-то прояснило капитану.
— Донья Манча, которая вас спасла, — договорила Сара.
— Вместе с вами, дорогая Сара, — ответил капитан, целуя ей руку. — Итак, меня зовут дон Руис…
— Так утверждает донья Манча.
— Что-то я не очень этому верю.
— Так притворитесь, что верите.
И Сара бросила на Мака умоляющий взгляд.
— Все эти интриги недостойны меня! — продолжал он.
— Вы что, хотите вернуться в Шатле?
— О, нет!
— Ну, тогда, — сказала Сара с неожиданной повелительностью в голосе, — тогда оставайтесь доном Руисом!
— И, следовательно, комендантом Ла-Рош-Сент-Эрмель?
— Да, — ответила Сара.
Мак опустил голову и прошептал:
— Ну что же! Чего хочет женщина, того хочет Бог!
— Гм! — хмыкнул Сидуан, которого обуяло внезапное честолюбие. — Как хорошо, что я здесь и слежу за этим делом!
Глава 24. Как при Екатерине Медичи
В то время, как Сидуан привел Сару Лоредан и ее отца в особняк на улице Турнель, донья Манча заперлась у себя, в самой отдаленной комнате дома.
Это время было еще не очень отдалено от века, когда правила Екатерина Медичи, века, полного страшных тайн и подозрений, и поэтому всякого рода скрытые убежища, слуховые ходы, отверстия в стенах для подглядывания и подслушивания не совсем еще вышли из моды.
В особняке на улице Турнель тайников, может быть, и не было, но были весьма таинственные уголки.
Донья Манча сидела в своей комнате и ждала.
Чего же она ждала?
Ждала она очень простой вещи. Она ждала, чтобы Мак, придя в себя, согласился носить имя дона Руиса и Мендозы, признал дона Фелипе своим двоюродным братом, позволил сделать себя комендантом Ла-Рош-Сент-Эрмели и соблаговолил из любви к ней, донье Манче, войти в небольшой заговор против господина кардинала, а, следовательно, против Франции.
О доне Фелипе, покорившемся ее воле и направленном ею к Маку, она рассуждала так:
— Если дон Фелипе на сегодня что-то значит при дворе, то этим он обязан мне. Если бы король меня не любил, он бы и не взглянул на моего брата. Следовательно, дон Фелипе будет делать так, как я захочу.
Итак, доньей Манчей было сказано дону Фелипе буквально следующее:
— Я хочу, чтобы капитан Мак занял место дона Руиса, играл роль, которую должен был сыграть дон Руис, чтобы с ним обращались столь же почтительно, как обращались бы с доном Руисом, и повиновались бы, как дону Руису.
И ничуть больше не беспокоясь на этот счет, она предоставила дону Фелипе свободу действий.
