Понсон дю Террайль - Клуб червонных валетов
В то же время глаза раскаявшейся развратницы блеснули молнией, и на ее губах появилась презрительная и гордая улыбка.
Госпожа Шармэ превратилась в Баккара, в то отчаянное создание, которое когда-то привлекало к себе всю молодежь.
Она имела громадное преимущество перед Тюркуазой, будучи красивой и многознающей женщиной.
— Ты очень хитра, моя милая, — сказала она едким, насмешливым голосом, обвив ее своим молниеносным взглядом, — но ты забыла, что я Баккара.
Это быстрое превращение смутило бы и поразило всякую другую женщину, но не белокурую Женни, молодую ученицу баронета сэра Вильямса.
Баккара в эту минуту сияла смелостью, решимостью и энергией. При ней не было только кинжала, чтобы напомнить сцену в доме умалишенных, где она так ловко вынудила Фанни выдать ее тайну.
Но надо сказать правду, что Женни была ей достойной соперницей.
Она скоро оправилась и со спокойным, улыбающимся лицом приготовилась к битве.
— Или вы помешаны, — сказала она наконец, — или вы находитесь под влиянием прилива крови к голове.
— Вы ошибаетесь, моя милая, — ответила Баккара.
— Или вы любите того же, кого и я.
— Это последнее верно.
Баккара говорила совершенно хладнокровно, и Женни поняла, с какой соперницей она имеет дело.
Случается, что тишина бывает иногда страшнее бури. Женни в свою очередь замолчала и ждала, чтобы Баккара высказала ей свою волю.
— Послушай, моя милая, — начала Баккара, садясь в кресло, — я сделала тебе честь, выслушав тебя, и за это, я полагаю, ты также доставишь мне удовольствие выслушать меня.
— Прошу вас говорить, — пробормотала Тюркуаза.
— Я старше тебя, моя милая, — продолжала Баккара, — а судя по тому, что тебе известна моя прошлая жизнь, ты можешь быть уверена, что я держу свое слово.
Тюркуаза не забыла вздрогнуть и вообще обнаружить испуг.
— Слушай же, — продолжала Баккара, — тот, про которого ты только что говорила, уверяя меня, будто бы любишь его, — любим мною уже четыре года, и для него-то я переменила образ своей жизни.
Женни не преминула сделать движение удивления, смешанного с испугом.
— Итак, я позволю себе допускать, что и ты любишь его… действительно любишь, но для этого нужно, чтобы ты доказала это.
— Взгляните на мою одежду! — Это не доказательство.
Тюркуаза подбежала к столу, живо открыла ящик его и сказала:
— Вот, вот, смотрите.
Она вынула при этом из ящика пакет, сорвала с него печать и положила перед Баккара все, что в нем находилось.
— Вот, смотрите, — продолжала она, — вот купчая крепость на этот дом, купленный виконтом де Камбольхом, моим бывшим любовником, а вот и его дарственная запись, подписанная им же.
— Далее? — заметила сухо Баккара.
— Вот обязательство в сто шестьдесят тысяч франков, под три процента, а вот еще другое, приносящее мне шесть тысяч ливров дохода.
— Что же это доказывает? — спросила Баккара.
— Взгляните на адрес. Баккара взглянула и прочла: «Господину виконту де Камбольху».
— Что же, ты хотела возвратить ему это? — спросила она.
— Да, — ответила Тюркуаза, — вот прочтите это письмо.
Баккара взяла у нее листок бумаги и прочла его:
«Милый виконт!
Простите меня за то, что я обманывала вас, но я все же слушалась больше сердца, чем думала о своих интересах.
Сегодняшняя встреча выяснила мне то, что я должна теперь делать. Возвращаю вам все ваше и выезжаю из вашего отеля, который вы можете принять в свое владение хоть сейчас же. Прощайте.
Женни».— Неужели — вы сомневаетесь и теперь? — спросила Тюркуаза, смотря на Баккара.
— Да, но постойте, объясните мне сперва еще одну вещь.
И при этом Баккара вынула из своего кармана письмо.
Это было то самое письмо, про которое сэр Вильямс, превращенный в виконта Андреа, рассказывал накануне, что оно было найдено в кармане старого платья. Оно было без адреса и назначалось женщине, сообщнице в торге любовными записками.
— Вы узнаете это письмо? — спросила она.
— Это мое письмо, — быстро проговорила она, — но каким образом оно к вам попало?
— Это безразлично.
— Признаюсь — я писала его.
— Когда?
— С полгода тому назад.
— Кому?
— Женщине, которой уже нет в живых.
— Звали ее?
— Генриетта де Бельфонтен, а также Торпилла.
— Я знала ее, — сказала Баккара.
— В то время, — прибавила Тюркуаза, — эта несчастная, я и многие другие были в страшной нищете. Жить ведь надо чем-нибудь, мы и устроили маленькую торговлю любовными письмами. Это предприятие вывело меня из нищеты, и когда я встретилась с виконтом, дела мои поправились.
Чистосердечное признание Тюркуазы произвело на Баккара живое впечатление.
— А это что? — спросила она, указав на нарисованное внизу сердце.
— Я была другом Генриетты, она пустила меня в ход. Это сердце значило, что я люблю ее.
Это объяснение рушило все предположения Баккара.
— Одно из двух, — подумала она, — или она еще лукавее, нежели я предполагала, или она говорит правду.
— Хорошо, — сказала Баккара, — прости меня, милая моя, и не будем больше говорить об этом письме.
Она спрятала письмо в карман.
— Теперь о Фернане, — продолжала она, — если бы он был беден, то возвращение подарков твоему виконту могло бы показать, что ты любишь его, но он богат, у него двенадцать миллионов, и ты уверена, что он даст тебе вдесятеро больше, чем стоят эти подарки.
— Это правда, — сказала Тюркуаза, — но все-таки я люблю его.
При этом она открыла другой ящик, вынула оттуда запечатанное письмо, адресованное на имя Фернана, и подала его Баккара.
— Читайте, и вы, быть может, убедитесь в этом. Баккара вскрыла письмо и прочла:
«Милый друг! Если ты принял предложенные мною сегодня условия и согласен любить меня в бедности, приходи ко мне завтра на улицу Бланш, № 17.
Женни».— Милая моя, — сказала Баккара, вставая, — я не знаю, какого ты происхождения и чем была в детстве, но о себе могу сказать, что в восемнадцать лет я была простой здоровой девкой и не побоялась бы любого мужчины.
При этом она обвила нежную шею соперницы так, что последняя даже не могла испустить крика.
— Видишь, — проговорила наконец Баккара, — что, если б я захотела, я могла бы удавить тебя как ребенка.
Тюркуаза побледнела, но не упала духом.
— Слушай, — продолжала Баккара, — я даю тебе минуту на размышление: ты любишь Фернана?
— Да, — сказала Тюркуаза твердо.
— Я тоже его люблю. Итак, одно из двух: или ты откажешься от него сейчас, или ты умрешь.
— Я уже выбрала, — спокойно отвечала Тюркуаза.