Сергей Хачиров - Ксанское ущелье
А шашлык у Гиглы — лучший в Гори. За его шашлыком — очереди. До поздней ночи светятся окна духана, слышится гул голосов и нестройное пение.
Ровно в семь — часы сверять можно — в пролетке, запряженной гнедой парой, приезжает в духан капитан Внуковский.
После утомительных допросов капитан любит посидеть за бутылкой доброго вина, выбирая самый румяный и аппетитный шампур из целой стопы, которую ему в знак особого расположения предлагает гостеприимный хозяин.
Узнав, что Внуковский ловко расставил сети и схватил неуловимого абрека Васо Хубаева, духанщик и вовсе лез из кожи. Едва у входа останавливалась пролетка Внуковского, он бежал навстречу капитану с бокалом шампанского — и где только разузнал, каналья, что Внуковский неравнодушен к этому благородному напитку! — раскланивался и своим густым, зычным голосом провозглашал здравицу в честь славного воина, опоры трона.
Никому другому не оказывал таких щедрых знаков внимания. Даже придирчивому Ростому Бакрадзе. Это льстило капитану, и однажды, будучи в добром расположении духа, он подозвал услужливого хозяина и сказал, что весьма и весьма благодарен ему за внимание и посему хотел бы в свою очередь чем-то отблагодарить его. Лицо Окропиридзе расплылось в подобострастной улыбке:
— Вы уже отблагодарили меня, уважаемый.
— Каким образом?
— Да вы же схватили этого кровожадного абрека, господин капитан! Если бы не ваша расторопность, кто знает, скольких баранов и бурдюков с вином я бы недосчитался?
— И все-таки, почтенный Гигла, чем я могу быть вам полезен?
— Бог с вами, господин капитан! — кланялся хозяин. — Спасибо на добром слове! Заходите чаще — лучшая благодарность духанщику Гигле!
Вообще-то нужда в содействии капитана у Гиглы Окропиридзе была, но он боялся вспугнуть невзначай осторожного и подозрительного вояку.
Впрочем, случай попросить капитана об одолжении вскоре явился самым естественным, не вызывающим ни малейшего подозрения образом.
Ночной патруль задержал Гиглу. Юнкер, дежуривший в канцелярии, на счастье, бывал в духане и узнал его. Но объяснение писать пришлось. Что мог Гигла сказать в свое оправдание? А то лишь, что перебравшая компания не дала ему вовремя закрыть духан.
Гигла заплатил штраф, но на другой день открыл духан часа на два позже обычного, изрядно подзадержав и свои славные шашлыки.
К приезду капитана, правда, все шло своим чередом, но за столами только и было разговоров что об этом происшествии.
В тот день, как на удачу, в духан заглянул и сам уездный начальник. Он расправился с первым плотно унизанным бараниной шампуром, когда у входа в духан появился и привычно задержался его заместитель. Внуковский ждал традиционного бокала шампанского и, не дождавшись, удивленно замешкался. Он взглянул на раскрасневшееся от тепла жаровен лицо Гиглы и, даже не будучи большим физиономистом, сообразил, что у духанщика какие-то неприятности.
— Прошу вас, капитан! Присаживайтесь, — пригласил Бакрадзе.
— Спасибо, — кивнул Внуковский.
— Отменные шашлыки готовит этот толстяк, не правда ли?
— Да, я у него бываю.
— Наслышан, наслышан.
— Но что с ним сегодня? Он не в своей тарелке. Не вы ли тому причиной? Может, набедокурил, старая бестия, пока я отсутствовал?
— Было немножко. Ночной патруль задержал. Пришлось штраф наложить, чтоб не шатался поздно.
— О, я совсем забыл, дорогой Ростом! — Вне службы они позволяли себе обращаться друг к другу по имени. — Кто-то из офицеров просил меня о ночном пропуске для хозяина этого богоугодного заведения.
— Это еще зачем?
— Видите ли, злачных мест в нашем городке не густо. Где господам офицерам развлечься, как не за бутылкой-другой? Засидятся наши пропойцы — духанщику тащиться на другой конец среди ночи.
— И господ офицеров можно призвать к порядку! — в сердцах швырнул салфетку Бакрадзе.
— А по мне, дорогой Ростом, пусть лучше предаются Бахусу, чем читают прокламации.
Уездный начальник насторожился:
— Неужели и в наш гарнизон добралась политическая зараза?
— Есть основания полагать, что это так. — Внуковский понизил голос до шепота, потому что к их столику, согнувшись в поклоне, подходил хозяин.
— Добрый вечер, господин капитан.
— Добрый вечер, Гигла. Добрый вечер, — сдержанно склонил голову Внуковский.
— Как всегда, господин капитан?
— Да, Гигла, как всегда.
Духанщик еще не успел удалиться, а Бакрадзе уже не терпелось:
— У вас есть основания?
— Я когда-нибудь заявлял что-либо безответственно? — выпрямился в кресле Внуковский.
— Не время придираться к словам, капитан. — Бакрадзе отодвинул шампур и соус. — Мне, поверьте, не до сантиментов. Бандиты Габилы Хачирова захватили крупный обоз с продовольствием, перебили двенадцать солдат охраны. Что я буду докладывать губернатору, ума не приложу. Может быть, выручите по-свойски? Альфтан к вам благоволит, а уж я, в свою очередь, похлопочу о пропуске для вашего духанщика.
Бакрадзе ловчил.
При прежнем губернаторе он сам решал такие мелкие вопросы и никаких неприятностей, слава богу, не нажил. Но полковник Альфтан — это не Бауэр. Случись что в городе, он лично список тех, кто имеет ночные пропуска, проверит. Лично. Дотошен и придирчив, бестия. Но какой риск в ночном пропуске для этого духанщика? Сразу видно, что он дрожит, как овечий хвост. Все заботы торговцев кончаются выгодой, а не политическими делами. Так было, и так будет.
Однако лучше иметь этого выскочку капитана среди тех, кому он делает одолжение, чем среди тех, кто может настрочить донос начальству.
— Если бы дело только в этом духанщике, дорогой капитан, — снова начал уездный, — разве стал бы я раздумывать? Тем более если просит такой доблестный офицер, как вы. Никогда. Но представим на минуту, что другие торговцы узнают, что у Гиглы ночной пропуск есть, а у них нет. Что мы им ответим? Что мы ради его красивых глаз нарушили военный режим?
Бакрадзе вытер салфеткой жирные после шашлыка пальцы.
— Только под вашу ответственность, капитан. Идет?
— Благодарю, дорогой Ростом.
— Можете порадовать своего протеже.
После двух бокалов холодного, со льда, шампанского настроение капитана Внуковского заметно улучшилось.
Он поманил духанщика пальцем.
— Слушаю, господин капитан! — Гигла почтительно склонился, но в глазах его по-прежнему было сумрачно.
— Найдутся у тебя перо и чернила, милейший?
Гигла удивленно сморгнул.
— Ну, чего смотришь? Язык проглотил? Да, и бумага, конечно.
