Густав Эмар - Атласная змея
— Капитан, — продолжал начальник, — в последний раз говорю вам, сдавайтесь! Жизнь ваша в безопасности, сдавайтесь!
— Нет! — возразил граф и прицелился начальнику прямо в сердце.
— Берегитесь! — настойчиво проговорил начальник.
— Сами вы берегитесь! Я держу вас на мушке этого ружья. Кто осмелится напасть на меня?
— Это ваше последнее слово?
— Да.
— Ну, хорошо, пусть будет по-вашему, раз вы этого хотите, — и сделав знак рукою, проговорил: — начинайте!
Едва эти слова были произнесены, как капитан получил такой сильный удар, что ружье выскользнуло у него из рук и сам он повалился на землю.
Из самой средины листвы того дерева, к которому он стоял, прислонившись спиной, на него прыгнули два человека и повалили его. Прежде чем он мог отдать себе отчет в том, что случилось, он уже был закатан в одеяло и связан так крепко, что не мог даже пошевельнуться.
— Подлые трусы! — крикнул граф с презрением, — подлые трусы и предатели!
— Вы сами, капитан, заставили нас действовать таким образом; впрочем, эта хитрость хорошего тона, вам нечего жаловаться. Мы избегаем кровопролития и исполняем возложенное на нас поручение… теперь вы наш пленник.
Граф не удостоил ответом этих слов, произнесенных с насмешкой, удваивавшей его гнев.
Начальник продолжал:
— Дайте мне честное слово, что вы не станете пытаться бежать, не станете делать попыток к какому-либо насилию, что вы позволите завязать вам глаза, когда этого потребуют обстоятельства, и я сейчас же прикажу развязать вам руки.
— Кто же вы такой? Индейцы не разговаривают так со своими пленниками!
— Не все ли вам равно, кто я, капитан! Принимаете вы мои условия?
— Напротив, я отказываюсь! Несмотря на ваше переодевание, я вас узнал. Вы-француз, изменник своей стране и своему королю! Я не хочу иметь ничего общего с таким негодяем! Делайте со мной все, что хотите! Я никаких обещаний вам не дам!
Начальник вздрогнул, брови его сдвинулись так, что сошлись совсем близко; но это возбуждение продолжалось всего одну минуту, а затем он спокойно сказал:
— Ваши оскорбления ничуть не задевают меня, капитан. Вместо того, чтобы так укорять меня, чтобы посылать мне необоснованные оскорбления, потому что я оказывал вам самое большое уважение, поверьте мне, вам лучше было бы согласиться на мои условия. Нам далеко ехать; переезд будет утомителен, дороги плохие. Мы будем вынуждены класть вас, как тюк, поперек лошади. Вы осуждаете сами себя на ужасные мучения!
— Я предпочитаю их всему, что может походить на сделку с вами. Пытайте меня, если хотите; даже убейте, но вы ничего не добьетесь от меня.
Начальник сделал жест нетерпения и разочарования.
— Вы отказываетесь? Помните, что этим вы вынуждаете меня на бесполезную жестокость.
— Да, и это последнее слово, которое сорвется с моих уст. Итак, действуйте по вашему усмотрению; я больше не стану отвечать на ваши вопросы, каковы бы они ни были.
Начальник сказал несколько слов шепотом одному из стоявших ближе к нему людей; последний взял коленкоровую блузу и закрыл ею голову капитана таким образом, что тот мог только свободно дышать, но ничего не мог уже видеть.
Затем его схватили два человека: один за голову, другой за ноги, подняли с земли, положили на нечто похожее на носилки, и он почувствовал, что его уносят. В каком направлении-этого он положительно не мог угадать.
Переход был длителен и быстр: он продолжался несколько часов. Наконец, послышался пронзительный свист; люди, несшие капитана, остановились.
Прошло несколько минут; затем с него сняли окутывавшую его блузу и в то же время развязали ему руки.
Первой заботой капитана было бросить вокруг себя испытующий взгляд для того, чтобы, если возможно, узнать где он находится. Напрасная забота.
Местность была ему совершенно незнакома; они находились как бы в узком ущелье, между двумя горами, сплошь покрытыми лесом. Он не помнил, чтобы когда-либо бывал в этом месте.
Граф заметил только, что солнце садилось. Похитители его, одетые индейцами, разбившись на группы, зажгли несколько огней и принялись готовить ужин.
Часовые, расставленные в разных направлениях, охраняли общую безопасность.
Капитан одним взглядом окинул открывшуюся перед ним картину.
Сдавленный вздох вырвался из его груди, когда он убедился в своем бессилии.
Начальник подошел к нему и, поклонившись с той почтительно-иронической вежливостью, с какой он разговаривал со своим пленником, сказал ему:
— Силы ваши, должно быть, истощились, сударь, не хотите ли вы поесть?
Граф отвернул голову и пожал плечами, не отвечая ни слова.
Но это, по-видимому, вовсе не произвело желаемого действия на начальника отряда. Он сделал знак, и капитану подали заднюю ногу лани и положили ее на носилки, равно как и фляжку с пивом.
Граф де Виллье ушел из форта на рассвете и поэтому ничего не ел утром: он буквально умирал с голоду. Между тем, верный слову, данному им самому себе, он не проявил никакого желания утолить голод. Взяв миску в правую руку, а фляжку в левую, он отшвырнул все это далеко от себя; затем, улыбаясь, снова улегся на свои носилки.
Начальник с минуту посмотрел на своего пленника с чрезвычайным удивлением, а потом отошел от него и задумался.
Глава XIV. СЛЕДЫ
В тот же день, часов около двух пополудни, два человека сидели и болтали перед ярким огнем на вершине одинокого выступа на берегу Красивой реки.
Этот выступ был расположен не больше как в четверти мили от форта Дюкэна.
С того места, где сидели эти люди, они ясно могли различать стены укрепления, над которым развевался широкий флаг с цветком белой лилии, и любовались великолепным видом, расстилавшимся со всех сторон перед их глазами.
Эти два человека были канадец Бержэ и его друг Тонкий Слух; они заканчивали свой скромный обед, состоявший из наловленной ими в реке прекрасной рыбы, поджаренной на вертеле. Две фляжки, одна полная водки, другая пива, сваренного в форте Дюкэне, дополняли это скромное пиршество.
Обедая с большим аппетитом и не давая пропадать даром ни одной крошке, они, вероятно, говорили о чрезвычайно интересных и очень веселых вещах, потому что часто прерывали друг друга смехом; канадец в особенности, казалось, находил удовольствие в том, что ему рассказывал его спутник.
— Клянусь Богом, вождь, — проговорил он, — я сделал очень хорошо, встретив вас в ту минуту, когда вы собирались переправиться через реку; я, конечно, и не воображал, что увижу вас сегодня.
— Я сам искал моего брата, — отвечал индеец, кланяясь.
— В таком случае, судьба сыграла тут вовсе не такую уж большую роль, как я предполагал. Вы хотели меня о чем-нибудь спросить?
